— Они отступили? — Зеленкин первым поднял голову и вышел из укрытия.
Мы с Мишкой не разделили его мнения и, сжавшись в комок, ожидали продолжения банкета, которое, впрочем, не заставило себя ждать. Яростный крик с улицы не предвещал ничего хорошего. Судя по интонации, это был приказ. Выродки быстро перегруппировались и продолжили осаду с еще большим остервенением, и в этот раз в ход пошли более изощренные методы.
— Всем в укрытие! — крик майора адресовался лишь тем новичкам, что еще ни разу не попадали под колеса китайской тоталитарно-продуктовой машины.
В разбитые окна полетели гребаные палочки для еды. Всё по феншую: отравленные и очень острые. Я успел ударить Зеленкина под колено и повалить его на грязный пол. Тонкие стрелы впивались в стены и зазевавшихся сотрудников полиции. Как обычно в таких ситуациях первыми, словно листья по осени, попадали офисные работники, которых почти никогда не пускали патрулировать улицы. Как говорил майор, перекладывание бумажек с места на место тоже особый труд, для которого нужна сноровка. И тут не поспоришь, правда, если не принимать во внимание, что далеко не каждая бумажка стремится тебя убить, а поэтому сноровка на выживание начинает страдать пропорционально. За первый же залп мы лишились ещё трёх сотрудников. Китайцы поливали нас добротно, по три-четыре дротика за выстрел. Похоже, упыри подогнали к участку добрую половину всей своей тяжелой техники. И хоть она и сколочена из говна и палок, да к тому же ещё и на скорую руку, но это не мешало ей быть эффективной и смертельной.
— Гранаты! — скомандовал майор, не высовывая головы.
— Потрачено! — с грустной усмешкой отозвался я, опустив тот момент, как умолял его экономнее распоряжаться нашими боеприпасами.
— Может, ответим им фугасом? — Мишка ещё ухитрялся отстреливаться, только толку от этого. Ублюдки надежно спрятались и не высовывали голов.
— Хорошая идея, но не думаю, что в нашем арсенале найдется много этого добра.
По большей части тяжелое вооружение в участке являлось конфискатным, и как назло всего неделю назад все излишки, выявленные ревизией, забрало себе центральное управление.
— Жопин! — мой крик не остался без внимания.
— Чего тебе надо, Ноикс? — Славик перекрикивался со мной, не вылезая из-под стойки.
Дротики усеивали стены, и попадать под них ни у кого из нас не было желания.
— Что там у тебя под рукой? Есть что-то глобальное?
Жопин замолчал и тактично откашлялся, видимо, действительно обшаривая боеприпасы на уровне вытянутой руки.
— Гранат уже нет, есть пара пачек с патронами... — сухо ответил Славик.
Он хуже любого заскорузлого прапорщика.
— А как же тот гранатомёт? — обиды в моем голосе звучало больше, чем надежды на то, что эта махина уже стоит начищенной и готовой к бою.
— Отставить пиздеж! Не стрелять! — майор оборвал наш диалог на самом интересном месте.
Целых пять минут мы сохраняли молчание. Мишке эти минуты тишины давались особенно тяжко. Его палец чесался на курке автомата, а взгляд как у собаки, на морду которой кинули кусок колбасы, а команды её сожрать не дали.
— Чего мы ждём?
— А хуй его знает! — я осматривал притаившийся участок, не сразу догадавшись, что прикинуться мёртвым — не самая плохая идея.
Дротики посещали нас уже не так активно, и с каждым мгновением тишины их интенсивность уменьшалась. Наконец с улицы донёсся очередной возглас, и атака сошла на нет. Майор застыл как гепард перед броском. С улицы наши позиции не просматривались, поэтому когда в окна участка полезли первые разведчики-суицидники с узкоглазой стороны, мы долго не открывали по ним огонь, дабы в ловушке оказалось как можно больше каннибалов. Майор показал пять пальцев, что нехитрыми вычислениями превращались в двадцать трупов: по пять из каждого окна. Считать неприятеля неудобно, но по звукам шагов с нашей стороны их уже набралось более чем достаточно. Для близкого боя тяжелое вооружение не годилось. Мы с Мишкой достали пистолеты, команда Бегемотова оскалилась ножами, что, на мой взгляд, достаточно опрометчиво. Ближний бой с китайцами — это весьма условное понятие, этих разносчиков всевозможной заразы необходимо держать от себя как можно дальше.
Майор бесшумно досчитал до трёх. Мы кинулись в атаку. От первых трёх моих пуль легло сразу пятеро супостатов. У китайцев всегда разбухшие животы, ядовитого воздуха в них больше, чем в сраных секретных биологических лабораториях, поэтому противогазы — обязательное условие для таких стычек. Благо у патрульных они всегда под рукой. Что не скажешь про желторотых новобранцев: я снова пнул Зелёнкина под зад, в этот раз отгоняя его вглубь участка. Снова поразился выдержке майора. Судя по его лицу, он просто задержал дыхание и орудовал одновременно ножом и револьвером, взяв на себя добрую половину китайских ублюдков. А вот Бегемотов явно халтурил. И вправду, не очень приятно убивать собственных работодателей. Ох, чую, придётся мне гасить его перед камерой Воня. Ну что ж, как говорится, при попытке к бегству....
— Дверь! — крикнул в мою сторону майор, сам он был слишком занят, увязнув в чьи-то кишках.
Ко входной двери пробирался ублюдок, обвязанный чем-то, что очень напоминало динамитные шашки. Во блин, а мудаки со вкусом подошли к нашей проблеме. Я направил пистолет на неприятеля, но он издал лишь сухой щелчок. И у Мишки заняты руки, он душил последних двух китайцев, зажав их подмышками. Я сорвал с груди полицейский жетон, что тут же обнажил раскаленное лезвие. Он молниеносно перекочевал из моей руки в спину заминированного китайского налётчика, оборвав его взлёт.
— Молодец! — майор сделал кувырок к центру участка и, спрятавшись за колонной, отдышался.
Мы героически расправились с врагами, осмелившимися проникнуть в нашу святая святых. Выжившие ублюдки убрались восвояси, но лишь для того, чтобы дать зеленый свет своей артиллерии. Очередной задыхающийся крик китайского командира, и в разломанные окна полетели гарпуны посерьезнее. Они не были отравлены, но на концах привязаны верёвки. Тяжелое оружие пробивало плитку и как клещ впивалось в стены и несущие колонны участка. Ха, а это становилось интересным! Ублюдки точно решили похоронить нас тут заживо.