Каменнолицый был мертв.
— Сука, он почти сказал мне, на кого работал! И если бы не ты, мы бы уже шли по следу их организатора! — я со злости скинул мертвеца в яму, тут же подхватил сумку с витаминами. Скажу Алику, что мутант унёс их в пропасть вместе с собой.
Я отряхнул от грязи штаны и как ни в чем не бывало направился к выходу.
— Капитан Ноикс, так что здесь произошло? — Зеленкин всё ещё стоял у края обрыва, он выглядел потерянным, голос дрогнул.
— Ничего, о чем тебе стоит помнить и, тем более, кому-то рассказывать. Ты понял меня? — я бросил ему это через плечо.
Зеленкин не ответил, провожал меня взглядом, пока не остался один. Его зрачки сузились и вытянулись, как у змеи. Белесая пленка очистила глаз от пыли.
***
Доктор Пытлов появился в комнате для посещений сразу же после звукового сигнала. Резкий, пищащий альт пробрал меня до мозга костей.
"Не люблю посещать осуждённых, даже если это требовалось для моих личных нужд".
Доктора было не узнать. Арестантская роба висела на его исхудалом теле, как парус на мачте в полный штиль. Я привстал, чтобы он лучше меня разглядел. Между нами трехслойное стекло, над головой динамики, через которые мы друг друга слышали. Пытлов узнал меня, наверное, именно поэтому замер в нерешительности, но после недолгого раздумья подошёл к стеклу. Я снова уселся на стуле и выдавил улыбку.
— Здравствуйте, капитан, насколько я помню, — засмущался Пытлов, присаживаясь на свое место.
Он нервно ломал пальцы и явно не ожидал моего визита.
— Здравствуйте доктор, как ваши дела?
Этого можно было и не спрашивать, лицо Пытлова напоминало лицо мертвеца. В камере, где он сидел, было несколько сокамерников с уровнем мутаций в районе десятого, это обстоятельство объясняло, откуда на докторе столько следов венерических заболеваний. Губы с наростами герпеса, чуть проваленный нос, гнойные фурункулы на щеках. Мы надеялись, что Пытлов сломается и в обмен на информацию о своей секретной лаборатории получит более теплую камеру. Он не сломался и, судя по блеску в глазах, был почти доволен своим положением.
— Все стабильно, спасибо, капитан, — голос Пытлова съехал в фальцет.
Он выдавил из себя улыбку, а его взгляд беспорядочно бегал по стеклу.
— Я знаю о ваших проблемах с сокамерниками и пытаюсь решить их, — соврал я, откашлявшись в кулак. — Недавно нами было выявлено несколько мутантов. Особых мутантов, которых не просто отличить от людей.
Взгляд доктора на мгновение прояснился, он не смотрел на меня.
— Вы врете. Я ничего не знаю о ваших мутантах. Зачем вы пришли?
— Доктор, я хочу помочь вам устроить вашу камерную жизнь, помогите и вы мне. Кто-то использует вашу лабораторию. Где она находится?
— Нет, — он рассмеялся и тут же заплакал. — Нет, я не готов, я не хочу! Мои сокамерники — мои друзья, я не хочу их покидать, они меня... любят!
— Доктор, я знаю, что в камере вы подвергаетесь насилию, я хочу вам помочь.
Пытлов заерзал на стуле и покосился на дверь.
— Нет, мне это нравится, я больше не хочу разговаривать!
— Доктор, держите себя в руках, новые мутанты такие же как ваша змея, они пластичные и....
Я не договорил, Пытлов бросился на стекло с кулаками, заорал, брызгая слюной:
— Не смейте! Не смейте ее так называть! Катя была произведением искусства, а не какой-то змеёй! Вы недостойны её, вы убили её!
— Доктор, истерика вам не поможет, — я так же встал и повысил голос. Упертый дурак! — Новые мутанты угрожают невиновным людям! Одумайтесь и начните уже сотрудничать со следствием!
— Нет! Нет! Охрана! Спасите, убивают!
Доктор задергался в истерике, которая переросла в эпилепсию. Появившиеся верзилы подхватили арестанта под руки и потащили прочь.
— Простите, капитан, посещение окончено.
Дверь закрылась, свет погас. Я со злости ударил кулаком по стене. Искать лабораторию этого ублюдка наугад можно всю жизнь.
* * *
Вопреки моей убедительной просьбе майор выстроил весь личный полицейский состав на лужайке за участком. Тут и ППСники, и следователи, даже дежурные и Жопин. Все в одной куче. Шеренга из сорока человек растянулась на всю длину лужайки. Участи построения избежал только я. Я все это время оставался за спиной майора и до последнего надеялся, что он одумается и будет вызывать всех причастных к инциденту по одному в свой кабинет. Майор нацепил парадный китель и даже белые перчатки. Он держал наградной револьвер наготове. Началась самая занудная часть: перекличка. Первые трое полицейских сделали шаг вперёд и громко выкрикнули свои фамилии и уведомили окружающих о готовности к несению нелегкой службы. Дело дошло до четвертого новобранца, имя которого было напечатано на его нагрудном жетоне.