Садецкая приоткрыла рот. Она была очень бледна.
— Мне кажется, — Вечорек поднялся с пола и провел рукой по лбу, — мне кажется, что для человека, получившего по голове подносом, я говорил довольно связно. Пожалуйста, не отпирайтесь. Это бессмысленно. Того, кто везет сейчас картину в Варшаву, вот-вот задержат, и я уверен, что, узнав об убийстве, он предпочтет признаться во всем, чтобы отвечать только за кражу. Да и моя коллега...
— Я уже здесь, — откликнулась появившаяся в дверях Катажина. В руках у нее был белый, натянутый на раму холст. — Кажется, это она.
— Да, — прошептала Садецкая и потеряла сознание.
Вечорек поднял ее и уложил на стоявшую у камина кушетку. Никто не двинулся с места. Все молчали.
Капитан смотрел на бледное миловидное личико.
— Жаль, — тихо сказал он. — Очень жаль. — Он повернулся к Катажине. — Останься с ней. Уже шесть, я позвоню в полицию.
Он вышел из библиотеки. Эхо его шагов разнеслось под высокими сводами замка и затихло вдали.