Билл кивнул — в общих чертах ему уже обо всем рассказали.
— Нас заперли внизу, в темнице. Мы с Гарри слышали, как она кричит от боли. И я… я совершенно не мог соображать. Долбил по решетке, выкрикивал ее имя, в общем, вел себя, как полный дурак, — Рон сокрушенно покачал головой. — Никакого толку от моих действий не было. С другой стороны, Гарри приходилось еще хуже. Выглядел он без малого как мертвец. Будто он сам отдал ее Лестрейндж…
Стиснув кулаки и зажмурившись, Рон вновь переживал кошмарные минуты. Выражение лица лучшего друга, то, как зеленые глаза безжизненно замерли, уставившись в пол, ему никогда не забыть. Гарри сгорал заживо, считая, что должен быть на месте Гермионы. Он виноват, он должен был что-нибудь придумать, а Рон — следовать его плану.
— Это было ужасно, – Рон скривился. — Мы думали, что все потеряно, но вдруг появился Добби. И когда он сказал, что может помочь… Казалось, Гарри буквально восстал из мертвых. Заполучив всего лишь призрак надежды, он в ту же секунду вскочил на ноги и был готов к бою. Именно он придумал, как вытащить и Гермиону, и всех остальных от Малфоев, а я… — младший Уизли от стыда поник головой, — я не сделал ничего, чтобы как-то помочь.
— Рон, вы очутились взаперти в таком месте, где любой почувствовал бы полную безнадегу. Не стоит винить себя; уверен, ты сделал все, что мог, — с мягкой улыбкой попытался уверить его брат.
— Нет, Билл, ты ошибаешься. Даже после того, как мы освободились, я был в панике. Если бы Гарри не гнал меня вперед, я бы просто застыл на месте и снова оказался в руках Пожирателей!
— Рон…
— Это правда! — воскликнул тот и обрушил кулаки на покрывало в дикой ярости на себя самого. — Я для них бесполезен! Я бесполезен для Гермионы!
Рон резко умолк, осознавая, что проговорился, а Билл с удивлением спросил:
— Так все из-за Гермионы?
Отпираться было бы глупо и бессмысленно.
— В том числе, — нехотя признался Рон. — Уже давно смотрю на нее и думаю: это та девушка, на которой я бы хотел жениться, создать с ней семью. Знаю, я нередко делал ей больно, а мой последний промах, когда я бросил ее и Гарри, был и вовсе непростительным. Но… Поверь, я всегда надеялся, что она хочет быть со мной, как и я с ней. Что она чувствует то же самое.
Брат молчал, и Рон продолжил:
— Когда я вернулся, то первым отыскал Гарри, и некоторое время мы были только вдвоем. И тогда произошло кое-что, заставившее меня бороться с моим самым большим и глубоким страхом, в котором Гермиона любит не меня, а Гарри, и хочет остаться с ним. Это, наверно, очень мелочно… но ты же видишь, как они близки?!
— Между ними действительно какая-то особая и сильная связь, Рон, — согласился Билл, приняв мудрое решение не заострять внимание на том, какая же причина заставила брата противостоять его страхам.
— Именно. И я боялся, что все это правда, что мой побег толкнул их в объятия друг друга. Но я ошибался. Это была всего лишь иллюзия, попытка, воспользовавшись моей слабостью, рассорить меня и Гарри. Однако… Когда все закончилось, я посмотрел на него, надеясь услышать, что все это бред, такого не было, нет и не может быть никогда, — Рон умолк, уставившись в пол и обеими руками ероша волосы, а затем глубоко вздохнул. — Что, наконец, Гермиона ему как сестра, и только. Но услышал я совсем другое — что он хотел бы так сказать, но не может врать мне. Только не имеет никакого значения, как он относится к Гермионе, потому что ему придется умереть, а я смогу позаботиться о ней и сделать ее счастливой, когда война закончится.
Билл, всё это время наблюдавший через окно за Гарри и Гермионой, обернулся и пораженно просипел:
— Он сказал… что?
Рон бессильно развел руками.
— Ты же знаешь Гарри. Он слишком благородный и всегда готов пожертвовать собой ради счастья других.
— Но какое все это имеет отношение к твоему убеждению, будто ты бесполезен для Гермионы?
— Разве это не очевидно? Я ее не достоин! Конечно, точно неизвестно, как давно она нравится Гарри. Но я начал подозревать это уже на пятом курсе, когда он еще встречался с Чжоу. Угу, встречался с Чанг, но в любой спорной ситуации принимал сторону «просто подруги». А видел бы ты, что с ним творилось, когда ее подстрелил Долохов в Отделе тайн! Невилл почти сразу нащупал у нее пульс, но выживет ли она после такого, Гарри еще некоторое время не знал и изводил себя обвинениями в том, что подверг Гермиону смертельной опасности. Говорят, пока к нам никого не пускали, он рвался в больничное крыло с упорством носорога. Ко мне, что ли? Ну уж нет. Но все изменило пророчество, я уверен. После того как о нем стало известно, он незаметно начал отталкивать от себя Гермиону, — Рон невесело усмехнулся. — Да, черт побери, теперь я нисколько не сомневаюсь: Гарри и Гермиона… они созданы друг для друга, и то, как скоро они это осознают, изначально было лишь вопросом времени.
— Рон, ну ты же не знаешь…
— Верно, я не знаю. Не знаю, что мне делать. Я не могу ей помочь и, подозреваю, потому, что моего отношения к ней, моей… любви для этого недостаточно. Гарри готов пожертвовать ради Гермионы всем, но не думаю, что могу сделать то же самое. Мне даже стыдно за то, что я испытываю к ней! Такое ощущение, словно я предаю лучшего друга! Разве я сумею жениться на Гермионе и быть с ней счастливым, зная, что это стало возможным только благодаря смерти Гарри? Так как же мне поступить?
Рон с мольбой взглянул на Билла. Тот прикрыл глаза и вздохнул, затем подошел к брату и крепко его обнял, немного отстранился.
— Прости, но тут я не смогу тебе помочь. Выбор ты должен сделать сам. Ты вырос, мой младший братец, и я этому рад. Скажу одно: не считай себя недостойным ее, Рон. У каждого есть недостатки, но ты — я знаю — человек хороший. Просто прислушайся к своему сердцу и делай то, что считаешь правильным.
И Рон тоже его обнял, понимая, что мог услышать такое только от Билла. Брат был прав: на свой вопрос он должен найти собственный ответ.
*
Решение дилеммы, которая мучила его следующие несколько недель, Рон изложил в четырех коротких словах:
— Я пойду с тобой.
Гарри грустно улыбнулся, выразительно покачав головой. И Уизли понял — он все равно ничем не сможет помочь. Оставалось смотреть, как Гермиона, всхлипнув, обняла его лучшего друга, прижавшись к нему всем телом. Гарри обнял девушку в ответ, нежно поглаживая ее по спине. Сейчас в мире не было никого, кроме них двоих, и Рон это чувствовал.