В общем, как теперь мне представляется, наш досуг с самого раннего детства был вполне спортивным: зимой – лыжи, коньки, летом – плавание. Мы уходили на Оку на целый день. Естественно, что плавать учили друг друга самым варварским способом – бросят тебя подальше, и плыви. Начнешь тонуть – спасут. Со мной поступали точно так же. И, надо сказать, как-то быстро мы обучались плаванию в таких суровых условиях. А потом уже до посинения гонялись на скорость и на дальность.
Слов нет, в современных бассейнах обучаться безопаснее. Но в нашей тогдашней самостоятельности и бесконтрольности, честное слово, были свои преимущества. Мы сами знали, чего хотели, и сами этого добивались. Я понимаю, что время теперь другое. Но нам надо больше, наверное, считаться с мальчишеской психологией: нельзя надоедать им неусыпным контролем, постоянными замечаниями, бесконечными указаниями, что и как делать.
Расскажу еще об одном «виде спорта», характерном для нас, послевоенных мальчишек. Мы часто, если не сказать каждый день, дрались. Кулаками мы разрешали все конфликты. Может, это и не очень хорошо, но это факт нашей биографии, характерная особенность нашего поколения, и мимо этого не пройдешь.
Я, например, постоянно дрался с Сашей Васяевым, которого все звали Вася. Он был с одних щитков – у Моторного переулка, я – с других. Вероятно, мы делили между собой «власть»: решали, кто сильнее – наши щитки или их. В зависимости от того, кто победил сегодня, мальчишки слушались его или меня. Конечно, это был вопрос лидерства. Как же мальчишкам без лидера? Позднее мы с ним подружились. И сейчас изредка встречаемся, вспоминаем с улыбкой то время. Теперь Саша – инженер-строитель, стал недавно заместителем управляющего строительным трестом.
Выходит, вырастают неплохими людьми не только пай-мальчики. Не всегда так уж страшны мальчишеские драки. Все-таки есть в них выход энергии, запасы которой в детском возрасте недооцениваются взрослыми. Другое дело – куда направить эту энергию.
Что же касается школы, уроков... Тут мои эмоции были на постоянном минусе. И чем дальше, тем больше. К четвертому классу я едва досиживал до третьего-четвертого урока. Больше терпения не хватало. Меня убивала скука. А интереса для себя я почему-то не находил, хотя, бывало, и старался. Пытался, как примерные ученики, каждый день учить уроки, но тщетно. Ходил в кружки, в автозаводский Дом пионеров – в авиамодельный, судостроительный. Но и это благое намерение испарилось, как только я сделал себе примитивную хоккейную клюшку. Мы играли тогда в хоккей с мячом, а про хоккей с шайбой и не слыхивали.
Возможно, это непедагогично – рассказывать о своей нерадивости к учению. Но, во-первых, я об этом очень пожалел позже, догоняя упущенное время, что всегда трудно, если не сказать – невозможно. Во-вторых... Так было, и я считаю, что лучше честно сказать об этом.
Современным мальчишкам можно только позавидовать: многочисленные секции, детско-юношеские спортивные школы, спортивные школы-интернаты, где спорт и учеба «равноправны». Но об этом я еще расскажу – судьба восполнила пробел и предоставила мне возможность работать в течение нескольких лет в подобной школе.
А пока – еще об одном, очень продолжительном, детском увлечении.
Однажды на Канавинском базаре я увидел голубей. То есть увидел, как их продают. У нас в щитках у некоторых взрослых ребят были голубятни с ручными голубями, которые всегда возвращались к хозяину. Какой интерес в этом занятии – гонять голубей, – я понял потом, а тогда мне захотелось купить их. Стоили они довольно дорого, поэтому сначала надо было придумать, как раздобыть денег. Через какое-то время такая возможность представилась: я увидел, как возле школы – там был дровяной склад – мужики пилили дрова. План созрел у меня быстро – надо напроситься к ним в помощники и заработать нужную сумму. Дрова пилить я умел, даже любил.
Наверное, это были первые заработанные собственным трудом деньги. Пусть они были потрачены на развлечение, на голубей. Но что характерно? У меня ведь даже мысли не возникло просить деньги у матери.
Перед тем как купить голубей, я сам построил голубятню. Узнал, как нужно ухаживать за голубями, чем их кормить.
Немного позднее это стало повальным увлечением мальчишек, во всяком случае у нас, на Автозаводе. Учителя видели в этом причину всех бед – учится плохо, потому что «голубей гоняет». Но это было явной педагогической ошибкой. Я до сих пор уверен, что содержание голубей – занятие вполне достойное для ребят, во всяком случае оно дает больше уму и сердцу, чем фланирование по улицам или многочасовое сидение у телевизоров.
...Весной и летом я вставал рано, часов в пять, и бежал к сараям, забирался на свою голубятню. Голуби уже ждали меня, урчали довольно, когда я открывал двери и выпускал их. Хорошо было сидеть на крыше солнечным утром, смотреть, как резвятся в голубом небе твои голуби. Поманишь их, они тут же прилетят, поклюют с ладони хлебных крошек, ходят вокруг, «разговаривают»...
Голуби жили у меня много лет. Только когда начал играть в команде мастеров, я отдал их соседским мальчишкам. Для меня началась жизнь в строгом режиме – работа, учеба, спорт. Словом, взрослая жизнь, а голуби остались в детстве.
Эти вот несколько лет между беззаботным детством и тем, когда я сделал выбор в жизни, были для меня годами подхода к спорту и первого с ним знакомства.
К сожалению, знакомство не всегда начиналось с «парадного входа»...
Вот, к примеру, история моей первой хоккейной клюшки.
Мы не имели никакого понятия о том, что такое хоккей с шайбой. Узнали об этом, когда на Автозаводе построили свой стадион. Это было в 1952 году. Мы регулярно приходили на стадион и наблюдали – через забор, разумеется, – тренировки хоккеистов. Как будто бы нам этот хоккей понравился. Надо было попробовать поиграть в него.
Я надеюсь, читателю понятно, что я имею в виду нас, мальчишек, совершенно не организованных ни в дворовые команды, ни в спортивные секции. У нас не было ни тренера, ни воспитателя, который мог бы что-то рассказать, чему-то научить. До всего мы доходили своим умом. Так вот. Прежде всего, как казалось, нам необходима настоящая хоккейная клюшка. Хотя бы одна, для образца. Остальные мы сделаем сами. И однажды, наблюдая за тренировкой, мы увидели, что на воротах лежат запасные клюшки. Я тихонько подкрался со стороны восточной трибуны, цоп клюшку – и бежать. Погоня меня не настигла – я вмиг взбежал наверх и перемахнул через забор.
...У каждого из нас были ледянки – так назывались шайбы, которые делали из срезанных каблуков. А клюшка – одна на все щитки. Сколько она нам служила! Мы играли ею все по очереди, ломали, клеили, плели-переплетали, в общем, очень ее берегли. О том, чтобы у каждого было по клюшке, мы тогда даже не мечтали.
А вот коньки с ботинками – тоже редкость по тем временам – я долго и настойчиво клянчил у родителей. Отец сначала не соглашался покупать такую дорогую вещь. Он приклепал мне старые коньки к изношенным, вовсе не спортивным ботинкам. Это было куда лучше, чем коньки на валенках. Но я от отца не отступался, чувствовал: еще немного нажать, и он сдастся. Я регулярно бегал в большой магазин «Культтовары», который открылся в новом доме, и смотрел, какие размеры ботинок и коньков там продаются. Однажды, в день отцовской получки, я увидел, что в магазине есть ботинки моего размера. Видно, отец понял, насколько для меня это важно. И когда он приклепал коньки к новым ботинкам, я почувствовал себя окрыленным. Позднее появились новые, недоступные нам коньки: так называемые канадские хоккейные, или «канады».
Мы в подражание старательно загибали лезвия своих коньков, стачивали у них зады. При этом иногда безнадежно портили коньки. Эксперимент обходился дорого.
Это были уже последние всплески нашей спортивной самодеятельности. Вскоре мы познакомились с настоящим спортом и... заболели им.