Таня же уставилась на него, как на диво, затем рассмеялась.
- Все забываю, что ты из дремучей древности. Сейчас это немного не то, что было у вас. Они сейчас, скорее, кочевники.
Санек посмотрел на нее и, поколебавшись, ответил.
- Кочевники - это миссионеры. Хотя тут у вас сам черт ногу сломит... все перепутали.
Ладно, девочка. Чувствует моя задница, что с твоей интимной неразборчивостью будут у тебя проблемы... то есть у нас. Коли уж мы твои соседи и близкие, можно сказать, друзья.
Девочка равнодушно пожала плечами.
-Да какая разница, будут, не будут... Рут меня, я думаю, не отпустит. Все простит. Но я к нему возвращаться не собираюсь. Что я с ним буду делать? Разговаривать? Он, козел старый, будет жизни меня учить? Мне парень нужен, такой, чтобы у него, как у мускуловика, как по заказу...
-Стоп!- воскликнул Санек, подняв руки в жесте беспомощного отчаяния. Казалось, что в этом поселке - или городке, как его назвать, было пока что непонятно- у каждого, с кем довелось ему общаться, имелся свой конек. Неудовлетворенная девочка все мысли сводила к одному...
Таня посмотрела на него с недоумением- потом сумрачно улыбнулась и покачала головой.
- Да, они действительно кочевники. Тут такое происходит...
- Ну? Что тут такого происходит?
Спросил Санек для проформы. Вокруг действительно что-то происходило, но вот что - пока уразуметь он не мог. Загадки наплывали одна на другую, как слои в баночном чайном грибе, и, не успев разобраться с одной, он нос к носу сталкивался с новой. Теперь вот - кочевники. Куда и зачем они кочуют? Между племенами? Или как их тут зовут - народностями?
Он посмотрел на Зотку вопросительно и она покачала головой.
- Я сама ровным счетом ничего не знаю. Знаю только, что прошла пора, когда здесь из леса всякие твари лезли, вот тогда охотники были нужны.
- Да уж... - перебил ее Санек. - заметил я, что тут что ни дом - то крепость. Только вот странно, что нет таких вот... знаешь... кирпичных заборов... у нас такие новые русские строили. Как в древних замках.
- Смысла не было. Мне рассказывал один охотник - зачем, спрашивается? Его потом всегда на разговоры пробивало...
Таня вдруг замолчала и ее распахнутые глаза затянуло туманной поволокой...
- Да, пробивало на разговоры... красивые, говорит, заборы? Я говорю - да, мол, красивые, только странные какие-то... он еще так улыбнулся, поцеловал меня... а потом...
- Давай без потом - перебил ее Санек, прекрасно понимая, что за рассказ последует дальше. Танька фыркнула и продолжила.
- Да не про то я. Потом он стал объяснять, что, мол, узор, это не просто узор, а специальная защита. Что лапу поставить нельзя толком - с округлостей она соскользнет, а там либо шипы, либо режущие края...да еще пики вылетали.
- А... весело тут было. И потом стали еще эти... из зоопарка рождаться.
- Да, стали рождаться из зоопарка. Причем... - Танька села, скрестив по -турецки ноги, закурила - Саня почувствовал тянущую тоску и раздражение - и продолжила.
- Причем ребята эти, которые рождались, не очень-то хотели отсюда уходить. Пока их было двое- трое, местные соглашались держать рядом с собой. Вот как тебя, для показа молодежи. Что будет, если не придерживаться здорового образа жизни. То есть их сперва оставили у родителей, а потом уже собрались....
- У родителей? - поразился Санек. - то есть это что выходит, все эти звери могут...
Он осекся - странное существо, плывшее за плотом, не то что могла понять его просьбы, а понимала. Теперь ему стало ясно, как это произошло. Но вот только облегченья ясность, как это часто бывает, не принесла.
Санек с тоской посмотрел на развалившегося в пьяном забытье Снэка - вот уж кому хорошо, так хорошо. Поменял личность, потерял дом, поимел девочку - хотя кто кого поимел, еще тот вопрос - и теперь блаженствует в волнах алкогольного отупения. Таня продолжала что-то говорить, очевидно, что-то умное про мужчин... Санек закрыл глаза - он с трудом сдержался, чтобы не заорать, под наплывом беспощадной тоски. Эта черная волна была физически ощутима и болью выкручивала желудок, хотелось свернуться комочком, закрыть руками голову и замереть, застыть. Этот удар разрушил обещание, как настоящая волна сносит песчаный замок, и можно было бы привычно напиться, но при мысли о похмелье становилось еще хуже. В конце концов, подумал Саня - он сидел с выпрямленной спиной, закрытыми глазами и очень бледный - могу я рза в жизни справиться с с ней без помощи отравы? Могу я хотя бы раз проявить себя сильным мужиком, а не слюнтяем, который прячется от трудностей в узенькое горлышко? Могу, конечно, могу, но до чего же тошно...
*
Настали странные дни - про новых обитателей поселения, кажется, все позабыли. Каждое утро мимо забора проносилось жизнерадостное спортивное стадо, бегуны кидали косые взгляды на зарастающий дикой травой участок но молчали. Каждый день Зотка ходила к материализатору и приносила еду. Каждый день Санек покачивался на невидимых волнах антиграва, набив себе живот полюбившейся снедью изредка парился в бане, изредка нырял в ледяной бассейн после нее, изредка соблазнялся Зоткиными прелестями - но как то скучно, без бурления в крови, как веселящих пузырьков шампанского, былого задора. Часами сидел на крыльце, окутанный грустными романтичными сумерками, смотрел на тающую за зубчатой угольной кромкой бледную вечернюю зарю.
За спиной его в это время обычно уже бурлила жизнь - Снэк с Таней, которые так и собрались перебраться из общего холла в одну из спален, бурно выясняли отношения, потом так же бурно занимались сексом. Если в это время мимо проходил Санек или Зотка, скрип и стоны на мгновенье затихали, но только на мгновенье, как бы из вежливости. А если проходящий мимо задерживался, то любовное веселье продолжалось с утроенной силой. Санек хотел было порекомендовать сладкой парочке найти для интимного занятия более подходящее место, потом передумал. Ему то какое дело? Мало ли он повидал на своем веку самого разнообразного разврата?
Днем он на участок даже не выходил - его раздражала идущая вокруг полным ходом деревенская деятельная жизнь. Раздражали люди, которые вернулись к самым своим истокам, позабыв все достижения цивилизации. Много в ней было плохого - но ведь, черт возьми, было много и хорошего. Странные мысли приходили в голову этими чуткими одинокими вечерами. Про людей, которые постепенно отходили от звероподобного состояния все дальше и дальше, пока не превратились в изнеженных существ под куполом. Про людей, чьи женщины, словно расплачиваясь за грехи неведомых предком, стали вынашивать в чревах каких-то невероятных чудовищ - и потом готовых погибнуть за право называть этих чудищ людьми. Про ушедшую цивилизацию, которая, словно исполинский кит на берегу, умерла под собственной тяжестью, не оставив после себя ничего, кроме разорванных корнями, осыпавшихся стен - и купола, который сохранился, поддерживаемый силой мертвых рук.
Он не думал, как все произошло - он видел, чем все закончилось. Иногда поднимала робкую голову надежда, что все не так страшно, как кажется, что раз сохранился купол и техника перешагнула механический, осязаемый рубеж, значит, есть, как минимум, информационные носители - те же лазерные диски, которые могли уцелеть и дать множество информации. Да и Рут со своей страстью к пятиэтажкам и воссозданию облика ушедших наверняка не одинок на планете. Иногда Саню посещала занятная мысль - вернуться под купол, заказать мускуловиков, в виде того же Костика, например, и жить так, как там живут все. В своем собственном, маленьком раю, где он будет и богом, и змеем искусителем, и соблазнившим Ему Адамом. И сам себя потом изгонит из райского сада...
Он бы так и поступил - но долговязый двойник канувшего в небытие Арнольда, дальний его потомок, озабоченный восстановлением справедливости, вряд ли это допустит. И потом - чтобы вернуться под купол, нужно, как минимум, пошевелиться. А вот на это у Санька энергии уже не хватало. Он просто сидел, пропуская через себя, как густой поток, неумолимо текущее время. И тихая медлительность его вполне устраивала.