- Нельзя. - вдруг со странным напором проговорил Арнольд за его спиной. - Ты можешь понять, что нельзя сейчас отдавать всем этим... мое изобретение?
- Кому этим? - обиделся Саня за этих. - людям, что ли?
- Ну конечно, людям. Нет, не людям. Точнее - небольшой части этих людей, которые считают себя вершителями судеб. У них такая хватка бульдожья, что мне даже подумать об этом страшно. Тебя, дурачок деревенский, они разжуют вместе с костями и выплюнут остатки. Да и мне тоже не поздоровиться... так что не думай пока о благе родины, тем более что об этом есть кому думать... пусть все придет в свое время.
Санек нахмурился. Он не мог понять, почему открытие, которое действительно может направить человечество совершенно по другому пути, прячется за забором с колючей проволокой в глухих лесах срединной России? Какой смысл работать, гореть вдохновением, не спать ночами, совершенно этого не замечая, не есть и поддерживать работоспособность ударными дозами кофе и никотина? И все для чего - чтобы держать свое открытие никому неизвестным, не получать за него ни славу, ни денег, ни памяти благодарных потомков?
Нечто похожее Саня и выдал тут же, но поскольку говорить так гладко, как Арнольд, он пока не научился, то речь его была для интеллигентного хозяина слегка сомнительна. Хотя суть он уловил верно.
- Странный ты парнишка. - проговорил Арнольд задумчиво. - очень странный. Память потомков тебя заботит? Да потомкам начхать свысока на твои заслуги. Они будут любить не тебя с твоими гениальными мыслями, а каких-нибудь однодневок, чья цена ниже, чем затраченная на произнесение вслух его имени энергия.
Санек вытаращил глаза, не поняв такое сравнение, но Арнольд, глядя в пол, ничего не заметил.
- Этим однодневкам они и будут поклоняться, даже стены туалета будут оклеены обожаемыми рожами, чтобы ни на секунду о них не забывать. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, это памятник. На могиле.
- Что??
- Да, что ты так возмутился, и это, я тебе скажу, гораздо лучше. Потому что под обычным памятником будут собираться и пить водку люди, которые тебя совсем не знают и знать не хотят. Их будут заботить, как обычно, карьерные дела, мимолетные интрижки и тому подобная важность. Вот так, золотой ты мой. А что касается пользы... неужели ты думаешь, что я работал надо всем этим не для того, чтобы принести пользу? Ну и толку? Видишь ли, молодой человек - продолжил он и Санька передернуло от этого обращения. Нашел мальчика, мать его так... - наша беда не в дураках и дорогах, как любят говорить почти два века, а совсем в другом. В чем, догадываешься?
Саня молчал, исподлобья даже с вызовом буравя его взглядом. Хватит с него на сегодня, наговорился всласть. Пусть Арнольд сам развивает свои завиральные мысли, без его участия.
- Ну вот... беда в том, что сегодня народ дорвался до денег. А те, кому деньги не нужны, потихоньку уходят в небытие, спиваются. Конечно, некоторую часть самых энергичных и сильных людей тоже отстреливают, но это дань за возможность разбогатеть. Опять же, мой юный друг - я не говорю про их моральный облик, пока что не говорю. Просто общество разделилось на тех, кто хочет работать, и кто не хочет. Понимаешь, даже продажа воздуха, чем занимаются очень многие, это тоже работа, как ни крути. Ну так вот... дело даже не в продаже воздуха, а в том, что с деньгами, вырученными за такую спекуляцию, человек будет делать. Ну, что? Вот ты бы лично что сделал, продав за бесценок два миллиарда кубометров воздуха, допустим, Западной Сибири? По рублю? И получил два миллиарда рублей?
Вопрос, при всей своей курьезности, был задан не допускающим возражения тоном, и Санек поневоле задумался. Что можно сделать с двумя миллиардами рублей?
- За границу смотаюсь. Выберу себе девку из России, самую красивую, с бюстом восьмого размера, куплю себе дом и буду жить там.
- А здесь?
-Что значит - а здесь? - Не понял Санек. - Что это значит - а здесь? А здесь пусть все остается так, как и сейчас. На хрена мне такая страна нужна.
-Ну вот. - в словах Арнольда звенела такая тоска, что Саньку стало отчего-то боязно. - вот так, именно так думают все. Если ты украл миллиард, то ты его пустишь не на развитие хозяйства, а на то, чтобы безмозглых блядей в кабаках ублажать. Вот туда весь твой наворованный миллиард и уйдет. Потом тебя, конечно, застрелят, но ты ...
- Проживу красиво. - мрачно отчеканил Саня. В этом был какой-то забубенный шик - взять и раскидать бешеные деньги по кабакам. Он бы лично именно так и поступил... а что такого?
- А что потом твои дети будут делать, об этом ты думал?
Санек пожал плечами. Конечно, не думал. Во-первых, никаких детей у него нет и в ближайшее время не будет, во вторых - пусть сами свою жизнь строят.
- А я вот думал. Знаешь, что они будут делать?
Саня собрался было честно пожать плечами, но Арнольд продолжил.
- Они будут честно работать на нефтяных вышках, владеть которыми будут кто? Англичане и американцы. Это в лучшем случае. В худшем - те же самые отберут у нас Сибирь, и наши дети будут работать на тех же вышках, только уже не на собственности своей, а как наемная сила. Знаешь, почему?
Саня вздохнул и пожал плечами. Плечевые мускулы от постоянных пожатий скоро будут у него, как у борца.
- Да потому что сейчас проще удрать в ту же Америку, продать туда идеи и детей, женщин и полезные ископаемые... а что будет со страной? Да всем насрать на это!! Вот что обидно.
Казалось, что на сегодня разговоров хватило, что хозяин выдохся - он сидел, свесив костистые руки между колен, и смотрел куда-то в пространство. Санек мудро молчал, надеясь, что, наговорившись, наоравшись, раскатав по асфальту все, что он не любил, уйдет Арнольд в свою комнату. Конечно, по слухам да и простой логике владельцу такого невероятного предприятия полагалось жить как минимум в пятиэтажном особняке - но Санек, как и все прочие, привыкшие к странностям своего гения, его скромности не удивлялись.
У Санька была своя причина не поддерживать разговор. Происшествие в лесу сблизило его со смуглой черноглазой девушкой, острой на язык и необузданной в постели. Она должна была появиться уже давно, но Арнольд, которого понесло некстати, лишал Санька удовольствий, которыми он и так не был избалован.
Казалось, Арнольд что-то понял. Он посмотрел на Санька так, как смотрят друг на друга люди, потратившие вечер в попытках сблизиться, но не сумевшие понять собеседника.
- Ладно, засиделся я у тебя, пора и честь знать. - глухим голосом проговорил Арнольд, поднимаясь. - Да... поменьше задавай вопросов. Мне действительно не хочется рассказывать, куда пропадают люди, пытающиеся вынести отсюда то, что выносить нельзя. Потому что те, кто про это узнают, ничего никому рассказать уже не смогут. Никогда.
Санек, хоть и был привычен к угрозам - и сосед грозился ему брюхо вспороть каждый раз, когда страдал от похмелья, и председатель какими только карами небесными не пугал - на этот раз понял, что угрозы не пусты. Пустыми были глаза Арнольда. Видно было, что этот человек ради идеи - если она, кроме создания синтетического мускула, у него вообще была - пойдет на все. Хоть по головам, хоть по трупам. В другое время Саня бы подивился странностям человеческого характера - хотя, если подумать подобный типаж встречается на каждом шагу - но сейчас мысли у него были сосредоточены не в том месте и имели соответствующее направление. Он потушил большой свет, оставив только стандартный, вделанный в стену ночник, не справляющийся с мраком, быстро разобрал постель и нырнул в ее прохладу, наслаждаясь свежайшим похрустывающим бельем. Вытянулся, смежил веки - но задремать не удалось, в комнату с легким движением ветерка скользнула быстрая фигурка...
- Слышь, Лин - спросил Саня, когда они, утомленные то ли борьбой, то ли нежностью, расслаблялись, одновременно затягиваясь двумя алыми точками - а он действительно может сделать что-то страшное, или просто так грозиться?
- Откуда ты только такой взялся - ответила девушка тоном расстроенной матери - сколько ты тут? Несколько дней? И ничего еще не понял? Такую махину можно держать только страхом. Страхом... ну и деньгами, конечно. А вот если давать только деньги и не проводить, как бы это сказать...демонстрационный исчезновения, ты хоть представляешь себе, что может получиться?