Он не договорил. Он обвел глазами помещение, в котором находился между странными людьми с наполовину выбритыми головами ( Разве что у Зотки полоски бритой кожи были почти не заметны) и замершим в стороне существом совершенной женской внешности. Потом вздохнул и покачал головой. Тоска, которая на него нахлынула, была такой острой, что он чуть было не закричал в голос. Он был уверен, что вместе с Линой в околоземном пространстве ( или в дыре, в которую они провалились) они болтались ровно столько, сколько и хотели - оплаченную неделю. То, что произошло, было слишком невероятным, чтобы в это можно было поверить. Однако то, что он уже успел увидеть, никаких сомнений не оставляло. На земле его времени просто не было необходимости воздвигать столь циклопическое сооружение... да и покрытий, как та отталкивающая прозрачная субстанция, тоже еще не было.
Значит, что его бессменная подруга, только из глупого женского каприза решившая садиться в отдельном блоке, угодила куда-то не туда. И что с ней сделали... если правда то, что рассказывают это застывшие, как кролики, парень с девочкой, то снаружи, в протянувшихся до горизонта лесах твориться что-то просто невообразимое. Как там выживет хрупкая девушка?
Снэк и Зотка смотрели на него, в буквальном смысле разинув рты - ни у одного мускуловика не может быть такой быстрой смены эмоций на лице. Как бы не бились над роботами высоколобые программисты, на которых жители центра смотрели несколько свысока, как на вынужденных работать плебеев, живой человеческой мимики так и не получалось. То есть, конечно, во всех были заложены программы, отвечающие за определенную реакцию на то или иное слово, некоторые могли поставить даже программу нестандартной реакции... но вот задуматься, потом загрустить и вдруг сделать себе выражение твердого упрямства ни один мускуловик был не способен. К тому же все мускуловики были очень статичными - для всяких мелких движений вроде почесываний, гримасок, переступания с ноги на ногу не стоило занимать предельно загруженную основными функциями память. Вряд ли мускуловик стал бы вот так сидеть, заложив ногу за ногу, не стали бы у него странно краснеть и увлажняться глаза и дрожать заросший густой бородой подбородок. Зотка ткнула своего товарища в бок и тихо проговорила.
- Да откуда ж он свалился? Разве такое может быть?
Снэк покачал полосатой, как арбуз, головой и ответил еле слышно.
- Сам не понимаю. Я свою бабу повел за купол, ну, покувыркаться на антиграве, а неизвестно откуда такая здоровая, ржавая дура появилась. Вот это был экстрим!!
Прошептал он с заискрившимися глазами.
- Вот это был настоящий экстрим!! Я чуть в штаны не наложил.
- Ты что, сидел и смотрел? - Зотка с изумлением смотрела на парня. Он, конечно, был притчей во языцах почти всего купола, и Совет, поговарили, уже думал о изгнании экстремала за пределы безопасной зоны, но чтобы такое вытворить...
- Сидел и смотрел. - гордо подтвердил польщенный Снэк. И эта баклажка....
Он поморщился, вспоминая неповиновение робота, потом с усилием продолжил.
- Он отказалась мне повиноваться. Я ей приказал подойти и защищать меня, а она стала шар ломать. Помогать этому... бородатому. Я чуть с ума не сошел, так мне было страшно. А потом... ну потом он доказал, что живой, да я сам смотрю - морда то знакомая. Вон он, смотри...
Зотка, однако, смотреть не стала. Это лицо - правда, с румянцем, которого не было на оригинале, с аккуратно причесанной бородой и снисходительным умом в добрых глазах она видела каждый день, как и все жители купола. Совет Тысячи, благородные мудрецы, требовали поклонения не себе, а ему - как родоначальнику, основоположнику мускульных роботов. Но уж поклонения они требовали серьезного и нешуточного. Знал бы Санек, кем он станет по прошествии всего то двухсот лет...
-Вот они... - Начала было Зотка, но ее совсем невежливо перебили.
- Кто они? - глоток крепкого пойла подействовал на Санька так, как надо. Проблемы и тревоги отошли в сторону, и мрачный горизонт окрасился в радужные тона. - Кто они? Что они нам сделают? Нет, ну что ни нам сделают? Я так понимаю, что самое страшное наказание у вас это...
- Высылка из купола... - выдохнула помертвевшая от страха Зотка. Санек посмотрел на нее с сожалением.
- Высылка из купола - пренебрежительно протянул он. - ну вышлют вас из этой теплицы, ну и что такого? Вы бы знали, в какие путешествия мы пускались, обзавидовались бы. Представьте - ночью, на электричке, а народ с каждым километром от Москвы все страшнее и страшнее. Потому что пьяный, и потому что москвичей вообще нигде не любили. Хотя каждый хотел им стать.
Он задумался. В Москве он жил не так уж долго - но зато бурно. И москвичом мог назвать себя с очень большой натяжкой... но кто сейчас бы уличил его во лжи?
- ну вот. Слезаешь с электрички, а там стоит какой нибудь пьяный народ с ружьем и палит в белый свет как в копеечку... того и гляди в тебя попадет. А в лесу какие встречи бывали....
Он вдруг осекся - ребята сидели одинаково белые и испуганные. Оно и понятно - человек, вывалившийся из ниоткуда, рассказывает невероятные вещи и пытается подорвать сами устои существования купола. Советом Тысячи было давно доказано, что за стенами их обиталище жизнь, конечно, есть, но в самых невероятных, страшных и изощренных формах. Хотя в прошлом эти невероятные, страшные и изощренные формы и назывались обычною жизнью - да, неверное, и были ей. Причем всем были привычны и не вызывали волнения.
- Нееет - ответил Снэк, и удивленный Санек явственно расслышал перестук зубов - нам туда нельзя. Мы не знаем даже, как Совет отнесется к тому, что мы вас нашли за пределами купола...
- Как отнесеться? - усмехнулся Саня наивности этих тепличных растений. - Да никак не отнесется. Откуда он узнает, что ты меня за куполом нашел? Я у тебя прямо здесь, прямо в твоей хазе материализовался. Сидел ты себе, смотрел спокойненько телевизор... где у вас, кстати, телевизор?
Снэк протянул белую руку в сторону черного прямоугольника на стене. Потом произвел какое-то странное движение пальцами в воздухе и Санек отпрянул - в комнате появилось два человека. Он был уверен, что они из плоти и крови, он даже почувствовал запах - густой и приторный запах незнакомой косметики...
- Позвольте, коллега... вы хотите сказать, что эти позорные, жирные формы были важны нашим далеким потомкам для выживания? Но с чего вы взяли, что имеете право говорить от их лица? Такая женщина не могла догнать добычу, не могла ее завалить, не могла убежать, если добыча оказывалась им не по зубам...
- Убери!! - взмолился Санек и Снэк шевельнул в воздухе пальцами. Люди исчезли, и запах исчез. - Это что было?
- А - махнула рукой Зотка. - эта самая бесполезная часть высоколобых. Они спорят, какая форма роботов женского типа наиболее красивая. Целые стадионы собирают, пустобульки трещальные...
- И что? - покосился на нее Санек и решил вести словарь местного молодежного сленга. - Вы ходите не выступления этих пустобульков?
- Мы? - возмущенно выпрямилась Зотка. - Да ты что? Мы экстремалы. Мы живем по своим законам.
- Это по каким же?
Живо заинтересовался Санек. Он сам был в прошлой жизни экстремалом... в какой-то степени.
- ну, во первых, никогда не ходить не собрания пустобульков. Все равно толку от них никакого. - С потешной серьезностью стала перечислять Зотка. - Во вторых, игнорировать команды Совета. Они заботливые, конечно, но уж больно утомляют. В третьих, не слушать рекомендации пустобульков. Они говорят - покупайте только скалки. А вот мы берем и берем подушек. Или нам, женщинам - берите только доминантный типаж самцов. Дескать, от него раньше хорошие дети рождались. А мы берем и берем задрыгов и хлюндриков...
- Переведи - попросил Саня Снэка и тот не стал отказываться.
- Ну, доминантный это тот, что раньше ценился. Широкие плечи, мохнатый торс... а задрыги - это такие высокие, сутулые и скорченные. Хлюндрики - испуганные ээээ.... Толстячки.
- Понятно - перебил его Санек. - Скалки, значит, худые, а подушки толстые. Как тут у вас все просто.