- У твоих дачников мускуловиков не было - угрюмо насупившись, ответила Зотка. - не было их, а если бы были, то ваши дачники жили бы так же, как мы сейчас... как они сейчас живут и дальше будут жить.
Санек посмотрел на нее с сожалением - бедная дурочка до сих пор уверена в какой-то незыблемости, в каком - то постоянстве... ничему ее жизнь не научила.
- Здесь, как ты могла заметить, тоже не видно мускуловиков. Похоже, этот конечный продукт цивилизации оставили только вам, в безвозмездное - то есть даром - пользование. Ничего не бывает постоянного - сказал он с сожалением. - ничего.... И самое печальное, что ты никогда не знаешь, что тебя ждет за поворотом. Может быть, такая задница, что сегодняшний день тебе покажется просто сосредоточием счастья. А бывает, конечно, и наоборот. Энтропия, понимаешь ли, нарастает.
- Что такое? - естественно, спросила Зотка, а Танька, которая настояла на сохранении нового имени, не зря общалась со старым чудаком, пояснила.
- Да то, что он тебе только что вдалбливал. Все постепенно катиться в задницу. Все разрушается, старое отмирает, новое приходит и стирает даже следы того, что было. Сегодня тебе хорошо? Завтра будет хуже. Сегодня тебе плохо? Нечего скулить, наслаждайся, потому как не знаешь, что тебе приготовила судьба за следующим поворотом. Меня вот когда из поду купола выкидывали, разве ж я думала, что этот гад здесь тоже какой-то вес имеет? Я, можно сказать, ушла в небытие только для того, чтобы его не видеть, и вот на тебе.
Она озадаченно потерла нос и вдруг хулигански ухмыльнулась.
- Ну да ладно. Он, конечно, старикашка слабенький, но зато сколько мне путей открыл - кроме этих чертовых резиновых кукол.
И вдруг послала СНэку, который пребывал в обычной для последнего времени меланхолии, характерный взгляд - но тот никак не среагировал ни на взмах ресниц, ни на лукавую полуулыбку. Девушка, которая, как знал Санек, просто так не отступала, нахмурилась и, покраснев от досады, закусила губу. Потом осмотрела стол, хмыкнула и отошла к креслу, повалилась в него, выставив не всеобщее обозрение крепкие, как перевернутые кегли, ноги. Санек только что обратил внимание, что девушка одета в самое обычное платье - правда, несколько странного фасона, но в такие мелочи он даже не стал всматриваться.
- Что мы тут делать должны? - просил он, перебарывая невесть откуда поднявшуюся тошноту.
-А ничего. - небрежно бросила Танька, закидывая ногу на ногу и открывая литое бедро. Санек с трудом сдержал усмешку - коротконогая и крепко сбитая девочка была совсем не в его вкусе, а единственная возможная жертва как сидела, ссутулившись, так и осталась сидеть. - Ни-че-го. Будем ждать, пока Семеныч общий сбор устроит. Там все и решат...
- Что решат? - насторожилась Зотка. - оставлять нас в говне копаться или обратно в купол отпустить? Не нужно мне такого счастья...
В этот момент Снэк вдруг ожил - он, словно очнувшись, звучно поскреб себе грудь и, зевнув во весь рот, заявил.
- А что тут, в конце концов, такого страшного? Зотка, ты всю свою жизнь прожила под куполом, ты ничего другого и не знаешь. Ты можешь туда вернуться, наверное, но я бы на твоем месте так не делал. Что ты там найдешь? Я вот сидел и думал, сопоставлял и решал - где мне лучше жилось, там или здесь?
- ну и к какому выводу ты пришел? - прищурилась Зотка.
Снэк посмотрел на старую подружку, как сквозь стекло - потом перевел глаза на Таньку, которой вдруг приспичило потянуться, выпятив еле различимую грудь - и, похоже, не заметил ее.
- К странному выводу я пришел. Я не знаю, как здесь живут люди, но что не хуже, чем под куполом - это ясно. Да ты и сама видишь, что тут говорить. Вся эта брехня, которой нас потчевал совет гадов - не более чем брехня. Никакие они не дикари, тем более не каннибалы. Никого здесь не едят под соусом и есть не собираются. И, мне кажется, что мы там жили хуже, чем можем жить здесь. А дальше, может быть, будет еще лучше... а может, и наоборот.
Больше всех удивился такому повороту во взглядах, пожалуй, Саня. Он недоумевал, как умудрился просмотреть в никчемном человеке такую замечательную способность менятся - и, решив, что с годами прозорливость его стала подводить, восхищенно хлопнул себя по коленке.
- Молодец, Снэк, так держать. Мне тоже...
Начал было он и остановился на полном ходу. Что - мне тоже? Он бы с превеликой радостью вернулся в прошлое, каким бы безумным и несправедливым оно не было - но прошлое давно уже разорвано корнями и засыпано землей. Хотя... Санек привычно потянулся за сигаретами, потом огорченно вздохнул - он не курил без выпивки, а пить нельзя, ведь обещал, клялся под сиянием детских глаз. Так что, похоже, и от этой привычной отравы придется отказаться. Санек, чтобы переключится, спросил Таньку, которая косилась на Снэка со странной смесью раздражения и похоти.
- Скажи, пожалуйста. Под куполом все утверждали в один голос, что вокруг дикие леса с дикими тварями. Понятно - оказалось вполне себе приличное поселение, хотя, конечно, со своими заворотами, куда нам без них. Скорее всего, это поселение здесь не единственное. Да твой бывший говорил тоже самое ... что вокруг еще люди живут, наверняка.
- Пусть живут где хотят!! - Зотка стукнула кулачком по столу. - я сказала - не буду я в говне ковыряться, пусть что хотят то со мной и делают. Материализатор работает - с какой это стати я должна спину себе ломать? На хрен, пусть лучше выселяют... под купол вернусь.
Она сверкнула заблестевшими глазами на Санька - тот вдруг понял, что она последними усилиями сдерживает слезы - и бросилась на второй этаж, прыгая через две ступеньки.
Санек вздохнул. Может, она и хочет попасть обратно под купол - все таки невинный экстрим, которым они занимались раз в неделю на пару со Снэком, не идет ни в какое сравнение даже с изматывающим постоянным трудом на земле.
Да и встречи с существами, словно рожденными воспаленной, но ущербной фантазией голливудских художников чего стоят... действительно, купол раем покажется.
Санек только вздохнул. Он себя снова стал ощущать человеком, спасибо ледяной ванне, но тяжелый камень в черепе никуда не исчез, хоть и не отзывался больше болью на каждое движение. Мысли, если вдруг и появлялись, были куцыми, неуклюжими и беспомощными. Когда он осознал это, то испугался - а если и пьяное его краснобайство, которым он так дорожил, не сильно отличается от полумычанья, полубреда умалишенного? По крайней мере, пьяному собеседником может быть только пьяный, для трезвого человека общение с хмельным - мука смертная.
Санек зябко вздрогнул - выступивший по телу липкий пот начал испаряться, оставаясь ознобом, темным покрывалом накатила дурнота... яд, оставшийся в крови, все-таки брал свое.
- Ладно, ребята, вы тут отдыхайте, и я пойду.
Он осмотрел присутствующих, не зная, каким сумрачным и недобрым был его взгляд, тяжело поднялся и направился к лестнице. Зотка тут же вскочила и метнулась за ним, подцепила под руку.
- Что-то мне кажется, что тебе помощь потребуется...
Санек, которому действительно могла потребоваться помощь - темный ужас, который нависал над ним после каждого запоя, приближался, не заметил, что девушка несколько раз с непередаваемым выражением посмотрела назад. Там бывшая любовь Рута задрала ноги на стол, так что короткое платье почти исчезло, а руки, выгнувшись в спине, сцепила за затылком...
*
Несколько дней Санек отсыпался, по своему обыкновению - выныривая из густого омута похмельного сна только для того, чтобы залить пекло разверзшейся в животе пустыни. Зотка, которая сначала просто сидела и гладила его по плеши, потом как-то незаметно свернулась калачиком рядом - и в одно из пробуждений Санек увидел высунувшееся из- под одеяла рядом с ним голове плечо. Он скреб бороду, соображая, было что-нибудь между ними или все-таки обошлось, но, так ничего и не поняв, завалился рядом. Он знал себя достаточно хорошо - даже если ничего и не было, то будет... и пусть простит его ушедшая в небытие подруга. Действительно, образ Лины становился все более смутным и расплывчатым - вроде у нее были раскосые темные глаза и индейская матовость кожи, лоснящиеся вороным блеском волосы и, кажется, низкий голос с хрипотцой...