— Я только хотел показать Удо точное место нашей завтрашней встречи, — заявил он в ответ на упреки Ханны и Ингеборг, твердивших, какого страху они натерпелись, и обвинявших его в инфантильном поведении.
Пока женщины помогали Чарли подняться, я оглядел скопище велосипедов. Не могу сказать точно, что в них привлекло мое внимание. Возможно, то, как любопытно они были составлены, подобного способа я в Испании нигде не видел, хотя эту страну вряд ли можно назвать цитаделью порядка. Их расположение было по меньшей мере сумбурным и малопрактичным. Обычно служители, выдающие велосипеды напрокат, какими бы ненормальными или своевольными они ни были, все же ставят их нижней частью к морю и рядами по три или четыре велосипеда в каждом. Впрочем, встречаются и такие, кто располагает их передом к берегу, или одной длинной шеренгой, или вообще не выравнивает в линию, или оттаскивает их аж до самого парапета, отделяющего пляж от Приморского бульвара. Однако расположение этих велосипедов не подходило ни под одну категорию. Одни из них смотрели в сторону моря, другие — в сторону бульвара, хотя большинство было повернуто в направлении порта или кемпинговой зоны и в совокупности напоминало ощетинившегося ежа. Однако самое любопытное заключалось в том, что некоторые из них были подняты и удерживались в равновесии исключительно благодаря поплавкам, а один из велосипедов и вовсе был перевернут вверх тормашками, так что его поплавки и лопасти смотрели в небо, а седла были утоплены в песок, и такое положение не просто казалось странным, но и требовало недюжинной физической силы, и не будь в их расположении некой странной симметрии, присутствия некой воли, исходившей в целом от этого скопления, наполовину прикрытого старым брезентом, я счел бы, что здесь порезвились хулиганы, шатающиеся по пляжам в ночное время.
Разумеется, ни Чарли, ни Ханна, ни даже Ингеборг не заметили в расположении велосипедов ничего ненормального.
Когда мы вернулись к себе в гостиницу, я полюбопытствовал у Ингеборг, какое впечатление произвели на нее Чарли и Ханна.
Приятные люди, сказала она. В общем, с кое-какими оговорками, я с ней согласен.
22 августа
Завтракали в баре «Сирена». Ингеборг взяла english breakfast,[3] состоявший из чашки чая с молоком, яичницы, двух ломтиков бекона, порции сладкой фасоли и запеченного на противне помидора и обошедшийся в 350 песет, что гораздо дешевле, чем в гостинице. На стене напротив стойки висит деревянная сирена с рыжими волосами и золотистой кожей. С потолка по-прежнему свисает старая рыболовная сеть. В остальном же все здесь изменилось. Официант и женщина за стойкой совсем молодые. Десять лет назад на их месте работали старик со старухой; оба смуглые, с морщинистыми лицами, они любили беседовать с моими родителями. Я не решился спросить про них. Да и зачем? Эти, нынешние, говорят на каталанском.
Чарли и Ханну мы обнаружили на условленном месте, возле велосипедов. Они спали. Расстелив рядом свои коврики, мы стали их будить. Ханна сразу открыла глаза, Чарли же пробормотал что-то нечленораздельное и продолжал спать. Ханна объяснила, что провела ужасную ночь. По ее словам, когда Чарли начинает пить, он уже не может остановиться и злоупотребляет своей физической выносливостью, нанося вред здоровью. Она сказала, что уже в восемь утра, толком не поспав, он отправился заниматься виндсерфингом. Действительно, под боком у Чарли лежала его доска. Затем Ханна сравнила свой крем для загара с тем, каким пользовалась Ингеборг, и вскоре обе, растянувшись на ковриках и подставив спины солнцу, заговорили о каком-то администраторе из Оберхаузена, который, похоже, имел на Ханну серьезные виды, хотя она относилась к нему всего лишь «как к хорошему знакомому». Я перестал прислушиваться к их разговору и на несколько минут сосредоточился на созерцании велосипедов, так встревоживших меня минувшей ночью.
На берегу их оставалось немного; большинство, уже взятые напрокат, медленно кружили по ярко-синей морской глади. Разумеется, в тех велосипедах, которые пока еще стояли без дела, не было ничего тревожного; их конструкция устарела даже по сравнению с велосипедами окрестных пляжей, а щелястая поверхность, казалось, отражала солнечные лучи в тех местах, где краска окончательно облупилась. Место, где хранились велосипеды, от купальщиков отделяла веревка, натянутая между несколькими вкопанными в песок кольями; она висела на высоте не более тридцати сантиметров от земли, причем кое-где колья накренились и грозили совсем упасть. У берега я заметил служителя, он помогал группе клиентов выплыть на открытое место, следя за тем, чтобы велосипед не наскочил на одного из бесчисленных ребятишек, что плескались у берега; клиенты же, их было человек шесть, взгромоздились на велосипед с пластиковыми сумками, в которых, наверное, лежали бутерброды и банки с пивом, и теперь то махали рукой оставшимся на берегу, то восторженно хлопали друг друга по спине. Когда велосипед миновал полосу, где купались дети, служитель вышел из воды и направился в нашу сторону.