А я… я по-прежнему набираю учеников, просто, чтобы не потерять квалификацию. Деньги беру смешные, да и не для денег это делаю: Лехиных заработков нам и раньше вполне хватало, и сейчас у него пенсия из Учебного телевидения немаленькая, он же там кучу лет отработал. Так что мы с ним и по миру смогли покататься, и в Краснотурбинск я его свозила, иностранца. У меня-то российский паспорт остался, а он уезжал еще из СССР, тогда отщепенцам и предателям родины от гражданства требовалось отказаться. За большие деньги, между прочим.
А он мне показал Питер, в котором я никогда не была, и Москву, через которую летели транзитом. Сильное впечатление, конечно. Настолько разные города, настолько разная жизнь, настолько это все сегодня по-европейски выглядит… Просто замечательно!
Да только садясь в самолет до аэропорта Бен-Гурион, я подумала, что лечу домой. «Домой», понимаете? А ведь и правда здесь мой дом. Дочь, внучка, муж. Дом.
Дитка — тот самый бутуз в коляске на набережной — отслужила в армии. Естественно, в авиации, где же еще, там же форма красивая! Потом девочка год шлялась по миру, добавив седых волос бабушкам и морщин родителям. И я окончательно поняла, что Фанечка имела ввиду, когда говорила про страх за детей, но особенно — за внуков. Как раз на второй год службы нашей Дитки пришлась операция в Газе под названием «Нерушимая скала». И хоть была наша девочка достаточно далеко от боевых действий, работала на вертолетной базе, но все равно ты трясешься каждый час и днем, и ночью, изнуряет тот самый страх, который здесь все переживают, страх, от которого никуда не деться, с которым ложишься спать и просыпаешься по утрам. И еще болит сердце за тех мальчишек, что гибнут в боях с террористами. О том, что чувствуют их родные, я стараюсь не думать. Это невыносимо. Опять же стала понятной болезненная страсть израильтян к выпускам новостей. Вот скажите, как можно оставаться психически здоровым, когда твой ребенок, щекастая кукла в памперсах, теперь на войне — этого я не смогу понять никогда. И не важно, что не в окопах. Все равно на войне. Все мы тут немного психи из-за этого.
Сейчас Дита учится в Тель-Авивском университете, выбрала факультет телекоммуникаций, что-то очень современное, там дед с той стороны повлиял. От меня-то какая польза? Разве что сносно бренчать на гитаре ее научила. Дитка стала длинная, тощая, на голову выше всех в нашей семье. Видно, морской воздух так влияет, не иначе. Говорим мы с ней на иврите, русского она практически не знает. Только некоторые слова, не скажу какие. Тоже интересный экспириенс, о котором никогда и подумать не могла — я буду разговаривать с собственной внучкой на иностранном языке. Странно, правда?
Дедушке Леше недавно исполнилось семьдесят. Забавно, когда твоему мужу восьмой десяток. Ну так и баба Таня уже не девочка и даже не женщина — просто молодящаяся старушка далеко за шестьдесят. Вообще-то, конечно, скорее старушка под семьдесят, но до этого надо еще пару лет дожить, так что дайте бабушке пококетничать. Никогда не думала, что доберусь до такого возраста. В двадцать, когда я родила Катьку, высчитывала, сколько будет ей, когда мне стукнет сорок — это казалось далеким и весьма преклонным возрастом. Если учесть, что моя сексуальная жизнь бурно расцвела именно после сорока, то понятно как жестоко я ошибалась. Машину, кстати, водить я тоже только после сорока начала. А Дита — в восемнадцать. Я до сих пор боюсь на трассу выезжать, а эта гоняет только визг стоит. Еще и мотороллер себе купила, чтобы по пробкам не мотаться. Теперь бабушке и из-за этого дурацкого мопеда трястись. Будет мне покой хоть когда-нибудь?
О чем это я? А, ну да, про возраст. Мне казалось, что шестьдесят — это уже настоящая старость. Но ничего, бегаю еще. Говорят, сегодняшние шестьдесят — это пятьдесят двадцать лет назад. Ну, не знаю. Чувствую себя все равно не больше, чем на сороковник.
И при этом дождаться правнуков хочу. Судя по тому, с какой скоростью Дитка меняет одного парня на другого, думаю, недолго осталось ждать-то. И тогда уже Катюха моя в свои сорок с небольшим станет бабушкой. Семейная традиция опять же!
А поделом ей. Правильно говорят: внуки — мстители. Так что Дита Катьке за меня отомстит по полной, за все мои горести. И за вечное «ой, мать, перестань!», и за бегство из родного дома, и за все те бессонные ночи, что я провела, думая о ней и о том, как мне хотелось бы, чтобы она была счастлива. Жалко, что Фаня не увидела моих ни дочку, ни внучку, в ее честь названную. Они бы ей обязательно понравились. И она им.