Деловито снующие воины моего копья прокричали, что живых не осталось, а я мысленно отметил малое количество трупов. Крестьяне успели вовремя заметить угрозу и сбежать или толком не сопротивлялись? Скотина угнана, но это могли сделать и разбойники. В пыли валяются окровавленные перья, на утоптанной земле следы трапезы. Ощипали пойманных куриц, поджарили и перекусили рядом с распятым, наслаждаясь его мучениями? Скорее всего.
Великий рыцарский орден Меча святого Иакова Компостельского, в котором я до недавних пор состоял послушником, а формально и сейчас состою, неспроста носит такое название. Меня учили, что чем больше сарацинской крови ты пролил, тем ревностней послужил Богу. И надо сказать, подобные сцены здорово укрепляют такое отношение. А понимание, что мы сами подчас вели себя ничуть не лучше, посетило меня лишь недавно. Означает ли это, что сейчас я готов простить тех, кто творит гнусности? Нет, конечно.
– Что скажешь?
Успевший вернуться в седло разведчик, склонился в лёгком поклоне, не сходя с коня, и ответил на арабском:
– Турки, господин.
Я не стал спрашивать, почему он так решил. Турки так турки. В здешних краях их ещё называют тюрками. Они не арабы, не курды и уж тем более не привычные мне по Испании сарацины. В конце концов, мы, на моей родине, тоже отличаем магометан друг от друга. Почему здесь должно быть иначе? Большая часть копья за моей спиной – мусульмане, но подчиняются они мне, своему командиру. И если будет надо, – обнажат свои сабли, хоть против христиан, хоть против единоверцев. Прямо чувствую себя Кампеадором, – испанским героем, рыцарем из легенд. Его, к слову, мусульмане тоже называли «эль сидом», то есть господином. И, как и у него, в моём войске кого только нет. Впрочем, здесь и сейчас у меня только копьё из десятка воинов.
– Господин…
– Ты знал! – протолкавшись вперёд, обвиняюще выкрикнула Хехехчин. – Почему ты не приказал скакать изо всех сил?!
Люди ожидали меня стоя, давая отдых лошадям. Пристроившаяся чуть позади принцессы Мэрион незаметно для неё скорчила на миг презрительную гримасу, но тут же вернула лицу равнодушно‑высокомерное выражение. Подъехав к ним, я поднял руку, пресекая новые вопросы.
– Одну минуту, ваше высочество.
Уже успевшая умыться и посвежеть Хехехчин недовольно нахмурилась, гневно раздувая ноздри и сверля меня взглядом, но смолчала. Хорошо хоть своё обвинение она бросила на языке Системы, непонятном большинству присутствующих. Я неторопливо спешился. Подскочившему оруженосцу мотнул головой, отказываясь от помощи, и вместо этого протянул вытащенную из хранилища флягу.
– Полей.
Подставив руки ковшиком, ополоснул лицо, принял флягу обратно и сделал скупой глоток. Прополоскал рот и лишь в последний момент спохватился, что сплёвывать перед лицом принцессы будет очень не вежливо. Смущённо замычав отвернулся и таки сплюнул воду на землю. Ну а куда деваться? Из толпы воинов донеслись короткие смешки. И это нормально, ведь мы в походе, а я не король какой‑нибудь, и даже не граф. Впрочем, и титул монгольской принцессы у Хехехчин находится в несколько подвешенном состоянии, так как не подтверждён силой. Её жених мёртв, а император Хубилай далеко.
Пожалуй, сейчас я тяну на барона, причём весьма зажиточного и могущественного. Ещё бы, после захвата столь мощной крепости как Маргат! Ещё бы с соседями повезло, – но чего нет, того нет. Повернулся и, слегка раздосадовано, вновь приник к горлышку, – отпил ещё, уже от души, и жадно сглотнул.
– Знал, – повинился я на том же языке и вздохнул. Честно ответил, хоть и не хотелось. Но ложь не к лицу рыцарю.
– Ты… – девушка замялась, смущённая неожиданно лёгким признанием.
– Пытаться им помочь было бы слишком опасно. Мы весь день в пути, все устали. А деревня – не крепость, и крестьянам её было не удержать. Пришпорив коней, мы бы доскакали в лучшем случае к самому концу. Смертельно уставшие, запыхавшиеся, растянувшие строй, на уставших конях… Выехали бы прямо на неизвестное количество врагов, не зная толком, что там происходит. Я посчитал, что риск слишком велик.
К счастью, разжёвывать очевидное ещё подробнее не пришлось. Всё‑таки принцесса происходит из народа воинов, и, видимо, кое‑что действительно понимает. Или ей объясняли. Я мог бы действовать и иначе, – надавить авторитетом, своим статусом стража Грааля , уровнем навыка «Богословие», которое по возвращении из мира альвов повысил до третьего уровня, – но мне показалось, что это будет не лучшим выбором. Будь она глупа, выхода бы действительно не было, но к счастью Хехехчин не глупа. Просто до недавних пор ей редко приходилось лично сталкиваться с грязью и кровью окружающего мира. А отсутствие жизненного опыта может подвести даже умного.
– Прошу простить меня, – продышавшись и успокоившись, неожиданно произнесла девушка и церемонно поклонилась. – Я забылась. Извини, Хуан, мой навык богословия всего лишь первого уровня.
С облегчением выдыхаю.
– Не бери в голову, Хехехчин. Со временем ты тоже станешь лучше видеть и понимать Божий промысел. Если ты повысишь уровень богословия до третьего, то тебе даже можно будет не исполнять указаний неинициированных священников, так как твоё понимание священных текстов и Божьей воли станет выше, чем у них. Разумеется, демонстративное неповиновение нежелательно, – рыцарь Господа обязан учитывать, как его действия могут смотреться со стороны. Так сказал мне сам Гавриил.
– Это понятно, – принцесса хмыкнула, – если ты выполняешь волю Божью, переданную через Посланника Его, то что тебе слова простого священника, быть может даже неграмотного? А на четвёртом уровне тоже даются какие‑то права?
– Не знаю. Обычному рыцарю не поднять уровень владения богословия выше третьего, кроме как по личному разрешению Гавриила. Стражи Грааля имеют право выучить навык до следующего – четвёртого – уровня. Но я не тороплюсь получить эти знания.
– Почему?
– Ангел‑хранитель сказал мне, что во многих знаниях – многие печали, и посоветовал не спешить. Подобные знания не привилегия, а тяжкий груз, который не каждому по силам. Так что не стоит спешить взваливать его на свои плечи, а тебе не стоит мне завидовать. Тем более что у тебя тоже есть шансы однажды стать Стражем . Как заслужить расположение Гавриила ты знаешь. – Я улыбнулся, глядя на её лицо, принявшее уморительно‑озадаченное выражение.
В воздухе на несколько секунд повисла пауза. Лишь в стороне негромко всхрапывали кони.
– А что тут произошло? – гораздо спокойнее спросила принцесса, уже по‑арабски. – Кто это сделал?
– Турки, скорее всего. Обычный набег.
– Турки? А кто это?
– Бич божий, – я невольно поморщился.
– Бич? – Хехехчин озадаченно нахмурилась, а потом усмехнулась. – Я слышала, что окружающие народы так называют нас.
Со стороны жадно прислушивающихся к нашему разговору воинов донеслись приглушённые смешки.
– Всё в мире относительно, как говорит одна знакомая нам обоим особа. Так что – да, тут есть над чем задуматься. Для местных жителей бичом Божьим являются тюрки, а для самих тюрок – твои соплеменники. Уверен, что твой народ тоже честно заслужил это прозвище.
– Ха! – принцесса фальшиво оскорбилась и гордо улыбнулась, выпрямляя спину.
За её спиной тихо фыркнула Мэрион.
– Мы их догоним?
– У нас есть более важные дела, чем гоняться за местными разбойниками.
Хоронить тела мы не стали. Лишь сложили в одном из домов, загородив дверной проём от зверья. Копать могилы – напрасная трата времени. Погибших похоронят уцелевшие жители, когда наберутся храбрости, чтобы вернуться. К тому же, это ещё и просто опасно. Судя по следам, разграбивших селение разбойников было под три десятка, а такое количество представляет угрозу даже для нас. Конечно, они ничего не сделают десятку воинов во главе с рыцарем, но кто знает, что у них в головах? А от случайной стрелы не заговорён никто.
Отдохнув, отряд неторопливо выступил вперёд, привычно вытягиваясь вереницей. Всадники слегка покачивались в сёдлах в такт лошадиному шагу, очень неспешному, так как мало что изнуряет всадника сильнее, чем движение рысью. Такая скачка иногда даже используется в качестве наказания для нерадивого оруженосца или брата.