Тут же кормят по норме, явно недостаточной, для столь интенсивного и тяжелого труда. Маринка на вопрос матери призналась:
- Да есть очень хочется! Мы даже отлавливаем дождевых червей, моем их и по особому коптим, а иногда и едим сырыми. Голодновато!
Анна спросила о здоровье. Маринка честно ответила:
- Мышцы поначалу сильно ныли, особенно болела спита, но я сейчас втянулась. Тут еще ничего - работаем на свежем воздухе и земле. Хуже будет зимой, на станках по-настоящему тяжело и нудно.
Мама, вспомнив прядильню, добавила:
- И пыльно!
Маринка спросила об Марате. Узнала, что мальчишка здоров, и даже за несколько месяцев каторжного труда физические окреп и закалился. Обрадовалась. Младшему брату уже исполнилось семь лет, и он тоже крепок. Отец же сейчас на каторге где-то в Сибири, и его лишили права переписки. Известно, только, что он пока жив, в случае смерти было бы уведомление.
Маринка со вздохом заметила:
- Если бы не мой отец, может быть, и не влезла бы в это дело! Всю жизнь проходить в полосатой робе, и даже в туалет идти сроем и с песнями - это кошмар!
Анна постаралась улыбнуться, заметив:
- Если не будет замечаний, через двадцать лет по закону можно послать ходатайство об досрочном освобождении!
Маринка отрицательно мотнула головой:
- В первые двадцать лет обычно не милуют, за исключением выдающихся заслуг... Ну если вскроешь побег или заговор! - Девушка грозно свела выгоревшие на солнце до цвета переспелой пшеницы брови. - Но я никогда не пойду на донос!
Анна поглядела на дочку. Мужественный, как у Марата подбородок, правильные, несколько заострившиеся черты лица. Волосы при заключении девушкам сбривают наголо, но они уже успели немного отрасти. Стали чуть-чуть даже завиваться белые, золотистые кудряшки. Довольно высокая девушка и несмотря на худобы совсем не кажется костлявой, или угловатой.
Анна невольно спросила дочушку:
- А вас того... Не пытались изнасиловать?
Лицо Маринки дрогнуло, и оно тихо ответила:
- Не без этого, но... Американцы все-таки религиозные и у них это не поощряется... Без дозволения высшего начальства. Но можно официально оформиться в бордель и один год срока пойдет на два!
Анна не стала спрашивать. Она знала, что Маринка только оскорбиться от предложения подобных услуг. На душе у женщины стало еще тяжелее. А девушка с улыбкой ответила:
- Не печалься... Шансы они всегда имеются! Там более, в жизни есть немало и веселого.
И исхудавшая красавицы запела, а девчата хором подхватили;
Что случилось с нежною невестой,
Я в страданьях с черною душой!
Вспоминая лик ее прелестный,
Что храню, когда вступаю в бой!
Босоногие девчата, пели от имени парня, красивый романс, и это смотрелось вполне естественно и красиво.
Помню, как тропой брели неспешной,
По селеньям мирным, пустырям!
На тебе нарядная одежда,
Легок шаг и путь к монастырям!
А на поле зреет златотравье,
Ветерок развеял весь туман!
Будет в вечной славе Православье,
Свет надежд в молитвах христиан!
Ноженьки босые по дорогам,
Мы с девчонкой каемся в грехах!
Поклонись и верь Святому Богу,
Жизнь твою он взвесит на весах!
Охрана в основном состояла из местных полицаев и благосклонно слушала девчонок. Симпатичные заключенные вступили в полосу, где только, что прошла, осеняя гроза.
А когда с раскатом глас с престола,
Не достоин ты войти в Мой рай!
Потому, что святость небосклона,
Не доступна, даже не мечтай!
Вам греховным в низких, грязных бедах,
Следует веками пребывать и пребывать!
Цениться лишь мужество в победах,
Словно сплав едина русских рать!
Наш солдат не ходит по трактирам,
Водку пить, ему противно - зло!
Он сильнейший воин - гроза мира!
Кто полез на Русь, сотрем в дерьмо!
Шаг моей девчонки по дорожке,
За плечами рваная сума!
Бережет она свои сапожки,
Все отдала в Божьи закрома!
Девушки все имели общее - это робы и босые ноги. Большинство из них уже рослые и крупные девахи, но есть еще совсем маленькие девочки, с бритыми наголо головками. Они оставляют такие же маленькие, босые следы. Анна невольно пускает слезу - несчастные узницы конкистадорскго режима. И за кто из отправили вкалывать по четырнадцать-шестнадцать часов на каторгу?
И уж чует запах, черной гари,
По селеньям пронеслась орда!
Всю страну на части разорвали,
В пепле и руинах города!
Вот тогда девчушка возмутилась,