– Ты знала? – спросил Свиридов у Ириды, прочтя космограмму.
– Да, – ответила сирианка.
– Надо лететь, – сказал Свиридов, превозмогая дурноту.
– Сквозь пылевую на планетарном катере тебе до утра не прорваться, – сказал с экрана Второй.
– Надо, – сказал устало Свиридов.
– Может, поспишь сначала? – спросила Ирида. В ее ровном голосе впервые за последний месяц прозвучала жалость.
– Не нужно меня жалеть, девочка, – сказал Свиридов, попытавшись улыбнуться. – Надо. Я прошел сквозь льды Андромахи и огонь Белого Карлика. Я постараюсь прорваться.
– Ты прорвешься, – сказал Второй.
– Я готовлю катер, – сказала Ирида. – Надевай скафандр.
Что в ее инопланетном взоре? Неужели это любовь?
Чтобы никто не увидел, как покраснел его шрам, Свиридов отвернулся и натянул шлем.
– Надо, – повторил он. Голос его прозвучал глухо.
3
Рука в черной перчатке снова замерла над кнопками.
Лениво перемигивались огоньки над пультами.
Второй сигнал устремился в звездные дали…
4
Павел знал: за спиной поселок, посевы, теплицы. Если он не выдержит, погиб труд всей колонии.
Он стоял на краю рощицы живых, подвижных, трепещущих деревьев, которые, ощущая его напряжение и решимость, старались отклониться, прижаться к желтой земле. Растительный мир страшился грядущего боя.