- Что, уже очнулся?
Заморгал глазами - почему так спрашивает. К нему, Павлу, имеет какое-то недоброе дело? Ни к чьей кровати почему-то не подошёл, только к его. Пренебрежительно и злорадно как-то смотрит...
- Очнулся, спрашиваю?
Не понимал - к чему такой тон? Как будто он намеренно, сам по своей воле впал в забытье. Не коварная ли болезнь одолела? Но не может этого быть! Он не заслужил, чтобы так дерзко обращались с ним! Не имеют на то права, потому что он, Павел, порядочный человек. Отвернул лицо от милиционера, ждал - сейчас уйдёт, наконец, закроет за собой дверь. Но тот беспощадно потянул с него одеяло.
Павел вскипел:
- Ну, знаете...
- Не знаю... Как фамилия? Кто вы такой?
- Кто я? - Павел хихикнул и вдруг повеселел: значит, его за кого-то принимают, сейчас он себя назовёт, и уважаемый милиционер начнёт извиняться...
Ответил Павел:
- Инженер я. Из приборостроительного.
- А как фамилия?
На устах Павла заиграла лёгкая улыбка.
- Не всё ли равно вам - Иванов я или Петров? Раз - не Сидоров.
- Не всё равно.
- Москаленко... Москаленко я... Иван.
- Москаленко?
- Да, - подтвердил Павел и снова нахмурился: - Чем-то она вам подозрительна, моя фамилия?
Милиционер не ответил Павлу, записал лишь что-то на бумаге и, не оглядываясь, двинулся к двери. Павел, глядя ему вслед, думал: а может, остановить? Не свою же фамилию назвал - а дедову, которого давно уже нет на свете. Чтобы успокоить себя, погрузился в воспоминания, как дед брал его с собой на рыбалку. На лодке выплывали на середину реки, там раскладывали удочки. Рыба то ли клевала, то ли не клевала, а старик рассказывал. О белом генерале Шкуро, за которым гонялся по донским степям. О Будённом, Щорсе... Воспоминания оборвались, и Павел начал искать оправдание - почему это он назвался Москаленко? Что ж, мог иметь и эту, материнскую, фамилию, разве нет в его жилах дедовой крови? Так что и не очень обманул милиционера, можно бы сказать - и совсем его не обманул, потому что давно собирался взять фамилию деда, чтобы память о герое революции не умерла. Она, конечно, будет жить и без того, а всё-таки... Так и объяснит он милиционеру, если тот вернется, что уже давно он называет себя Москаленко, а не Мушником. Думал, скажет милиционеру, что намеренно назвал эту, более близкую ему фамилию, потому что в больнице, куда он попал, всё, наверное, записано - его профессия, адрес. Или же проще всего сделать вид, будто грезил.
Мохнатый великан тем временем проснулся, широко зевнул и с яростью начал чесаться в груди.
«Несимпатичный человек, - подумал Павел, - какой-то алкоголик, нос распух, посинел...»
Тот чесался и чесался. И Павел не выдержал:
- Уже, наверное, достаточно, перестаньте!
Мохнатый тупо взглянул в его сторону:
- Что ты сказал?
- Хватит уже вам чесаться.
- А тебе что? Не тебя же кусает.
- А может, и меня.
- Тогда ты тоже чешись.
- Перестаньте!
- Ого! - мохнатый оскалил жёлтые зубы, - Интеллигент какой нашелся! Или, может, просто побелел, как искупали?
Павел не понял его, а может, и недослышал, потому что уже подумал: они же оба больные и не сердиться друг на друга должны, а наоборот - как-то поддерживать, успокаивать. Решил: сам виноват - ни с того, ни с сего придирался к больному, не зная, почему он скребётся - может, у него болячка такая...
Но мохнатый вдруг всем телом навалился на Павла, смял его под себя и захохотал. Павел запнулся, схватил его за шею.
Кто-то поспешил их разнимать и стянул мохнатого. Мужик бросился медведем на него, свалил на пол. Оседлал и тоже захохотал.
Сам не ожидал того Павел – у него с уст сорвалось:
- Милиция!
В тот же миг в комнату заскочил милиционер. Ждал Павел, что прозвучит выстрел, потому что как же иначе укротить зверя! Но мохнатый сразу присмирел и стал перед милиционером - почти голый, в изодранных трусах, которые едва держались у него на животе.
- Что тут у вас творится? - спросил сердито старшина.
- Ничего особенного, - развёл руками мохнатый, - немного поборолись.
- Поборолись?
Милиционер посмотрел на того, что был на полу. Тот, не колеблясь, подтвердил:
- Размялись только...
В Павле всё кричало: неправда! Вот такие больные? Их надо гнать отсюда и чем скорее! Но побоялся напомнить старшине о себе.
Обоих драчунов вывели. Те вышли, и не взглянув на него, Павла.