Никто не трогал его и не обращал на него внимания. И Павел спокойно доехал до места, радуясь - сейчас будет дома, мать его согреет и накормит. Мать успокоит... Соскочил на перрон, ожидая, пока электричка не двинулась дальше - должен был перейти на другую сторону, ещё через один путь. А там тоже стояла электричка, которая отправлялась в обратном направлении, в город. Безразлично смотрел на старый вагон, который был перед ним, пока не увидел за окном... Геннадия. Вздрогнул: Генка? Или это кто-то очень похожий на Геннадия? Боком к окну стоит, к кому-то говорит? Присмотрелся - и бросился в глаза серенький платочек, который сразу узнал. Окликнул глухим голосом: - Мама?!
Ни мать, ни брат даже не оглянулись. А электричка тронулась, с ходу набрала скорость. И помчалась... Павел остался на перроне, ничего не понимая. Перешёл через одну, потом другую колею, выбрался на тропинку и углубился в лес. Там сошёл с тропинки и двинулся через чащу, пригибаясь, шатаясь, словно пьяный... Намеренно пытался заблудиться, пропасть в чаще, чтобы никто и никогда его не нашёл.
IV
Выключил свет Виктор, потому что уже рассветало. Приоткрыл окно - душно почему-то ему стало. Жадно вдохнул свежий, осенний воздух, который широкой струёй полился в дом. Подставил ветру лицо. Стоял, пока мурашки не поползли по телу. Тогда Виктор закрыл окно, но не отходил от него - казалось почему-то: сейчас увидит на улице Павла Мушника, бывшего друга, который возвращается домой.
По собственному желанию один целую ночь проторчал в его квартире. Сделал это умышленно, потому что один на один с Павлом хотел встретиться. Воспроизводил в уме разговор с соседями.
Говорили, видели Павла, когда возвращался с работы - он приходит всегда в одно время, но в субботу день короткий, то пришел раньше. Они, Вдовины, как раз собрались в город и встретили его уже в доме. Странно, всегда здоровался с ними, а на этот раз прошел мимо, будто их не видел, хотя они спускались по ступенькам, а он поднимался. А чтобы очень взволнован был - не заметили.
Вечером, услышав, что у соседей музыка, включили и себе телевизор. Прослушали концерт. Уже и устали, ведь немолодые, хотели идти спать, а у соседей телевизор продолжает работать на весь голос, словно все оглохли, ничего не слышат. Терпеливо ждали. Гости, думали, у соседей, но как ни прислушивались, никакого живого голоса не слышали. Если бы там были гости, то уже не без того, чтобы кто-то и засмеялся, а кто-то кричал - компания. За стеной ровно гудел телевизор. Выдержать такое было трудно, и постучали в стену - мол, соседи дорогие, если совесть есть, то не пора ли угомониться? Уже скоро полночь. Если вам не спится, то выйдите на улицу и гуляйте до утра. Ответа из-за стены никакого! Загудели сильнее, ещё и таз прикладывали и по нему били молотком, чтобы за стеной поняли, как допекли соседям. И это не помогло. Решили вдвоем посмотреть, что там творится. Дверь качал сквозняк. А дальше... Дальше Виктор видел всё сам.
Размышлял над тем, что услышал от Вдовиных. Даст ли оно что-то в последствии, поможет, или, наоборот, запутает дело? Когда их отпустил, то будто заколебались, не хотели идти, словно что-то затаили и не знали - всё до конца сказать или нет? Может, они кого-то заподозрили в совершении преступления, но лишней мороки себе не желают? Что ж, пусть успокоятся. Он ещё найдет свидетелей, сам к ним придёт или и к себе вызовет, пока всё не станет на свои места. Преступление будет раскрыто, убийца арестован.
И всё же, кто он, убийца? - спрашивал сам себя Виктор. - Может, Павел? Разве не бывает, чтобы муж убил жену? Но за что? По какой причине Павел убил бы Наталью, красавицу, которую когда-то любил больше всего? Не хотел признаться, потому что это противоречило юридической этике, и всё же немножечко желал, чтобы преступником оказался он, бывший счастливчик. Чтобы можно было и мёртвой Наталье сказать: видишь, а ты выбрала его, разве не ошиблась? Теперь тебя нет на свете, Наталья. И фотокарточки твоей в моём школьном альбоме, к сожалению, не осталось...
Думал - что скажет Павлу, когда с ним встретится в такой вот обстановке. Набросится на него: за что, мол, ты её убил? Как смел поднять руку на близкого человека? Почему тогда, когда вместе учились, не ведал он, Виктор, что его друг – этакий никчёмный человек? И никогда бы об этом не узнал, если бы не заплатила дорогой ценой Наталья. Падлюка, мерзавец!
Но мелькнуло в голове, что не имеет права прибегать к эмоциям, тем более - преждевременно. Чувства должны быть на втором плане, на первом - доказательства. Хотя к Павлу в сердце не осталось ни капли доброжелательности - всё равно не может обвинить его, даже мысленно. Да и разве это в его компетенции? Каждый, кто хоть день проработал в органах правосудия, может напомнить, что последнее слово за судом. До судебного приговора человек невиновен.