- Ещё раз спасибо...
Они встали:
- Не за что.
- Нет, немного всё же помогли. А теперь извините... Я позову вас, если потребуется.
Нетерпеливо выпроводил их. Позвонил на телефонную станцию. И стал посреди комнаты. Что значит - не иметь нужного опыта! Другой, наверное, давно бы узнал, что у Павла уже взрослый брат, на которого падает прямое подозрение... Ругал себя: какой же у него талант следователя, если не знал, что у друга есть брат? И защищал себя: может, какой-то двоюродный или троюродный? А всё-таки не мог успокоиться: чёрт знает о чём вчера расспрашивал соседей?! Был очень взволнован, смущён... Если бы могло холодным быть и сердце! Вдовины, наверное, ошибаются, когда говорят, что Павел такой уж добрый. То, наоборот, Наталья была добрая. Он, Виктор, на неё никогда не имел гнева, даже когда вышла за Павла. Была хорошей, значит. По крайней мере, такой ему запомнилась. Такой навеки останется в сердце. Так как этому сердцу стать хладнокровным?
Не терпелось услышать, что скажет экспертиза. Решил без дела не сидеть - где-то здесь должен быть Натальин альбом - поищет её фотографию... Хорошо было бы взглянуть и на фотографии Натальиных и Павловых родственников. Может, из их родни - и Иван Москаленко, боец революции, заслуживший именной наган. А что, если тот Москаленко - никакой не герой, а только самозванец, о котором Наталья неожиданно узнала правду? Испугавшись, что выдаст, раскроет Наталья, как он такой, нажал на курок, послал в неё пулю... И опять упрекнул себя: однако, сколько у него фантазии!
Поискать альбом он не успел - пришла милицейская машина, квартиру опечатали.
Проснулся чуть ли не под вечер. Вспомнил, что воскресенье - можно полежать. Но холодным ветром в его сознание снова ворвалась тревога, и сонливость развеяло. В голове закружилось: Наталья.... Павел... Москаленко... Задача с двумя известными и одним неизвестным. Как её решать? Москаленко... Виктор встал с кровати... Погоди, можно же взглянуть в телефонный справочник.
В списке городских квартирных телефонов Москаленко было даже несколько. По инициалам поискал Ивана. Есть! «И. Г.» На той же улице Подвальной!
Виктор оделся и, волнуясь, поспешил по адресу.
Что их могло связывать, если чужие люди? Может, они вместе ездили на рыбалку, в одной палатке не раз ночевали? Павел же, помнит, всегда любил рыбачить. Как-то, было, позвал и его - и странно, у Павла рыба всё время клевала, а он, Виктор, подцепил одну, да и та сорвалась. Знал, наверное, Павел какой-то такой секрет, но другу его не раскрывал. Потому что совсем не добрый он, как говорили соседи, а затаённый и злой! И старику, тому Москаленко, наверное, влез в доверие... Такие всегда тянутся к честному человеку, чтобы прикрыться его добрым именем.
Если преступление совершил Павел, то уж добровольно домой не вернется. По крайней мере пока не найдёт какое-то алиби... Интересно, что же придумает, чтобы объяснить свое отсутствие дома? Что-то такое твёрдое, что зубы поломаешь, пока его раскусишь? Или Павел и на это будет неспособен. Такой женщине искалечить жизнь! Неудачник! Бездарь! Что ж, пусть выкручивается - он в своих сетях и запутается. Пусть... Почему-то Виктор даже убеждал себя, что только Павел виноват во всём, что произошло. Павел - и больше никто. И к Москаленко шёл лишь для того, чтобы утвердиться во мнении, что преступник - Павел...
Нашёл дом, квартиру и нажал на кнопку электрического звонка. В ответ послышалась ласковая мелодия. Виктор улыбнулся: из этих Москаленко кто-то изобретатель? Может, инженер - потому они с Павлом коллеги... вместе на одном заводе работают...
Музыка кончилась, как только открыли. Виктор увидел девочку лет десяти, в белом школьном фартучке. Удивленно взглянула на гостя. Спросила потом:
- Вы к нам?
- А это квартира Москаленко? - уточнил лейтенант. Девочка сразу оглянулась и зазывала в комнату:
- Дедушка! Слышишь, дедушка?
Из глубины квартиры донеслось:
- Чую, Славка, а как же!
Виктор надеялся увидеть немощного человека, которому уже и говорить трудно, - разве что от такого можно было похитить наган. Но вышел к нему несколько моложавый старик с густой шапкой волос, которые прибила седина. Спросил, прижимая девочку к себе: