Я спрашивал дальше: «А что вы предпримете, если в небе сейчас появятся самолеты?» В пологой лощине не было никакого укрытия, и боец лежал на открытом месте. «Авиация в наших учениях не участвует», — сказал он, но голос его звучал уже менее уверенно.
Заместитель по политчасти сделал себе заметку в блокноте. Вид у него был довольно кислый. Ох, уж эти писатели — вечно пристают с ненужными вопросами, всюду суют свой нос! А генерал? Для него это был в высшей степени важный, принципиальный вопрос. Еще задолго до того как обороняющиеся на высоте заняли свои позиции, мы горячо спорили о характере учений, об отношении солдат к решению учебных задач, к выполнению приказов. Не свидетельствуют ли ответы парня на левом фланге о безразличии к своей службе? А может быть, это результат плохого воспитания? Или у него просто отсутствует инициатива? Но можно взглянуть на него иначе — как на представителя целого поколения, которое предпочитает гитару, а реактивный гранатомет рассматривает как зло, от которого чем скорее избавишься, тем лучше. Вражеские самолеты для них, вероятно, не более чем фантазия.
У генерала на этот счет другое мнение. Для него ответы солдата являются прежде всего свидетельством слабой воспитательной работы во взводе. «К нам приходит гражданская молодежь, и мы должны обучить ее военному делу, воспитать из нее надежных защитников нашей республики. Станут ли эти парни хорошими солдатами, зависит от нас. И в этом первостепенная роль принадлежит воинскому воспитанию».
Абсолютно бесспорное утверждение. Я придерживаюсь того же мнения, но у меня еще множество вопросов, которые мне хотелось бы обсудить. Я их приберегу на ночь — сегодня нам вряд ли удастся поспать.
Генерал ведет простой, заслуживающий подражания образ жизни. Это особенно чувствуется, когда находишься с ним вместе. Он привык жить, как солдат, без излишеств, к которым мы иногда привыкаем и начинаем слишком ценить. Спит под простым солдатским одеялом и неприхотлив в еде, для него не существует избранных сортов табака и вин, хотя он отлично знает вкус спинки оленя в винном соусе. Кстати, он заядлый охотник и большую часть свободного времени проводит, блуждая по лесам в поисках дичи или просто наблюдая за жизнью лесных обитателей. У него двое почти взрослых сыновей и дочь, и жена находит в нем деятельного помощника в воспитании детей.
Все эти черты характеризуют образ военачальника новой формации. Мы оба знали других генералов, которые поколение за поколением подстрекали немецкую молодежь к участию в империалистических войнах. Но наше офицерство, вышедшее из рабоче-крестьянской среды, не имеет ничего общего с представителями той враждебной народу, обособленной касты.
Старые генералы старательно изучали ремесло войны, наследуя его от дедов и прадедов, и вместе с тем воспитывались в духе презрения к простому солдату, видя в нем лишь материал для достижения победы. Они верно служили своему классу, завоевывая для него чужие земли и уничтожая целые народы. Такие генералы и сейчас есть по ту сторону границы. Самые молодые из них так же стары по своему мировоззрению, как и их древние предшественники.
Для Гольдбаха — генерала армии социалистической страны — его солдаты не шахматные фигуры, которые он легко передвигает и так же легко теряет. Это его братья по классу, его товарищи. И это не фраза. В этом суть новых отношений в армии социалистического государства. «Что нас отличает? Мы не являемся кастой, мы — часть трудового народа и живем одной с ним жизнью, участвуя в решении всех вопросов развития общества. Военное дело мы изучаем досконально, глубоко, основательно. Лучше, полнее, чем те, чей горизонт ограничен кастовым характером руководящей военной верхушки, неспособной понять важнейших взаимосвязей и законов современного общества. Именно вследствие этого, а не только из-за слабого владения специальными военными дисциплинами старая военная каста терпела поражения».
Ночью становится холодно. Уже поздняя осень. Мы приютились у подножия какой-то высотки. Вероятно, через несколько часов, если судить по плану, солдаты начнут атаку этой высоты. А пока все тихо, слышен лишь отдаленный шум моторов со стороны шоссе. Мы ищем валежник, чтобы разжечь костер. Иоахим находит какой-то полусгнивший пень, и вскоре мы уже греемся у огня. Дым ест глаза, но зато становится теплее, уютнее. Какой солдат не знает этого?
Трудно ли с молодыми людьми, которые приходят в армию? Генерал, смеясь, машет рукой: «Я знаю! Нам все кажется, что они слишком много играют на гитаре и носят слишком длинные волосы. Есть у нас еще некоторые командиры, которые не любят, когда им задают серьезные и «слишком умные» вопросы. Но все это пустяки. Молодежь у нас в основном крепкая, здоровая. Я готов спорить со всяким, кто возьмется утверждать противное. Конечно, есть исключения, а где их нет? Длинные волосы не проблема, в армии она решается быстро, и даже новобранец понимает, что так нужно. И почему должно удивлять то обстоятельство, что наша образованная молодежь задает порой слишком сложные вопросы? Наш долг — квалифицированно и с исчерпывающей полнотой ответить на них. Это ставит, конечно, перед офицерами и унтер-офицерами серьезную проблему повышения своего общеобразовательного и культурного уровня, необходимости изучения психологии и педагогики. Процесс совершенствования командного состава должен вестись непрерывно, мы не вправе отставать. Призванный в армию молодой гражданин ГДР должен изучать военное дело на солидной идейной основе, и дать ее должны мы. Овладение современным оружием и тактикой, умение четко выполнять приказы — это еще не все. Нужно воспитать людей мыслящих, инициативных, привить им твердые политические и военные знания».
Первые ракеты взвились над лесом. Сигнал к атаке.
«Существуют ли проблемы в руководстве войсками? Пожалуй, нет. В принципе здесь все ясно, хотя каждый новый день и каждый конкретный случай приносят свои проблемы, решение которых требует и воли, и гибкости. То, что сегодня хорошо, завтра уже не удовлетворяет, является недостаточным. Над воспитанием сознания личного состава нужно так же постоянно работать, как и над обучением владению современным оружием и умелому применению тактики. Основа основ боевой готовности воинов: они должны твердо знать, за что призваны бороться. Рабоче-крестьянское государство — это наше государство, и мы будем защищать его, не щадя своей жизни. В этом смысле цель, которой мы служим, одинакова для всех — от солдата до генерала. Она определяет характер нашей армии».
Генерал говорил обо всем этом, как о само собой разумеющемся, в чем он был глубоко убежден. Он бросил недокуренную сигарету в огонь и прислушался к выстрелам атакующих.
Как только из дальнего леса показались первые танки, наш разговор у костра прервался. Ракеты освещали местность холодным белым светом. Солдаты перебежками двигались на высоту, стреляли, прятались в укрытия, вновь вскакивали и бежали. Вряд ли кто из командиров взводов знал, что здесь, у тлеющего костра, сидит командир и внимательно наблюдает за действиями подразделений своей дивизии.
Внезапно около нас разорвался взрыв-пакет. Солдата, подорвавшего пакет, не было видно. Он обнаружил нас лишь тогда, когда я крикнул ему, смеясь: «Довольно! Генерал еще может пригодиться!» Солдат оторопел и, вконец растерявшись, побежал догонять своих. Мы, улыбаясь, смотрели ему вслед, пока он не скрылся в темноте.
«Пойдем и мы! — решил генерал. — Нужно проверить, как обстоит дело с питанием. Ребята со вчерашнего дня не ели горячего...» Мы вошли в лес, над которым все еще взлетали в небо ракеты. Мой спутник заметил с некоторым сожалением: «Да, не скоро, пожалуй, в этих местах успокоится лесное зверье».