Хозяйка к обеду не пришла. Саша погремела у печи заслонкой, чугунами и заглянула в комнату, где сидел Петро. Она опять была чем-то смущена.
— Подожди минуточку.
Она куда-то выбежала и через несколько минут вернулась с узелком в руках.
— Борщ невкусный, давай будем пить сырые яйца и есть яблоки.
И Петро вдруг понял все. Понял, что хозяйка не от бедности подала такой завтрак, что до этого она кормила свою квартирантку хорошо, вкусно. А холодная картошка с огурцами и какой-то постный борщ на обед — все это протест против его приезда. Она почему-то невзлюбила его с первой минуты и вот так выказывает свою неприязнь и, возможно, хочет поскорее выпроводить. Парню стало очень обидно — обидно за Сашу, за себя. Он пошел умываться, лишь бы оттянуть время и не сразу садиться за стол, как-то успокоиться. Он видел разных людей. Его отец был не особенно щедрым человеком, но такой поступок хозяйки, которую Саша в письмах хвалила, поразил его. Он сел за стол не с радостным чувством желанного гостя, а с горьким чувством — а в юности оно особенно остро! — незваного гостя, дармоеда, который ест чужой хлеб. И хотя он знал, что яйца и яблоки Саша купила, легче от этого не становилось. Он старался не подать виду, что все понимает, пытался шутить и смеяться, однако боялся взглянуть Саше в глаза.
Девушка тоже чувствовала себя неловко. Пропало светлое настроение, охватившее их во время беседы в амбулатории. Чтобы как-то развеять неловкость и осудить хозяйку, Саша сказала:
— Я думаю менять квартиру, — но, вздохнув, призналась: — Хотя мне жалко, тут все рядом.
Под «всем» она подразумевала амбулаторию. Никогда раньше менять квартиру она не собиралась, потому что была очень довольна и квартирой и своей хозяйкой.
Петро не ответил — притворился, что его мало интересуют ее бытовые дела.
Сразу же после обеда Саша пошла на ферму. Она сердилась и хотела решительно заявить Ане, что, если еще раз будет такая картошка и такой борщ, она больше столоваться не станет. Однако решительности ей хватило ненадолго. Увидев хозяйку, Саша сказала смущенно и вежливо:
— Вы не думайте, Аня… Я заплачу вам за все, пока будет… брат…
Хитрая женщина прикинулась удивленной и доброй.
— А разве я, Шурочка, говорю что-нибудь? Эх! Да пусть будет месяц… сколько хочет. Человек он хороший, тихий. Разве он мне мешает? Я всегда гостям рада. Только время такое — свободной минутки нет.
— Но чтоб все было… — Саша хотела сказать: «Не так, как сегодня» — и опять не решилась: — Чтоб было хорошо… чтоб мне не было стыдно…
— Эх, Шурочка! Разве вы меня не знаете? Мне даже обидно слушать…
По дороге с фермы Сашу догнал ехавший в телеге взволнованный молодой человек; он искал ее. И Саша, не предупредив Петра, поехала в соседнюю деревню. Она не думала, что долго задержится там.
Петро, у которого и без того было скверно на душе, сидел в хате и заставлял себя читать, хотя чаще, чем в журнал, смотрел в окно и прислушивался к шагам во дворе, к стуку калитки — не идет ли Саша. Так ждал он часа два, потом выбежал из комнаты, помчался в амбулаторию. Там висел замок. В саду Саши тоже не было. Петро спросил у хозяйкиной дочки, не знает ли она, куда пошла тетя Саша.
— Тетя Шура? Наверно, к больному вызвали, — совсем по-взрослому успокоила девочка.
Его почему-то разозлило, что все зовут ее Шурой. Он не любил это ласкательное имя и раздраженно сказал девочке:
— Не Шура, а Саша. Запомни это.
— А все зовут Шурой.
— Все — дураки.
До этого он как-то стеснялся показываться на улицах, а тут смело зашагал по селу, заглядывая в окна. Возможно, она где-нибудь в одной из хат? Чем занята? Может, она увидит его из окна, выйдет и объяснит, почему она пропала?
Когда стемнело и в хатах зажглись огни, беспокойство стало расти и вдруг сменилось страшной ревностью. Петро ходил вокруг квартиры и амбулатории, не зная, что делать, куда еще броситься в этой чужой деревне с чужими людьми, которые, как казалось Петру, относятся к нему, как и хозяйка, неприязненно, враждебно. При мысли, что Саша сейчас, возможно, на свидании с другим, у него темнело в глазах. Он повторял самые безжалостные слова, которые скажет ей. Он вспоминал разговор, который днем так обрадовал его, и теперь переоценивал каждое Сашино слово: «Ага, так вот почему ты сказала: „Мне кажется, что мы никогда не будем вместе“. Мне теперь понятно, почему тебе так кажется! И ты еще толкуешь о красивых идеалах! Не зря хлопцы говорили, что все вы такие… Нет, нет… Саша, милая, ты не такая, я знаю. Ты искренняя, ты хорошая. Но где ты? Куда ты пропала? Зачем ты издеваешься надо мной?»