— Пошел нах…
Жадный поцелуй обжег губы Ильи серной кислотой, скатился по горлу и взорвался в районе желудка ядерной бомбой.
— Илья… я ждал тебя… так долго…
Жаркий шепот проник в уши и смешал мысли, отвлекая от отвратительно вкусных поцелуев и шарящих по телу рук.
— Ждал? — зарычал Муромец, вырываясь из Лехиной хватки. Заломил ему руку за спину, повернул лицом к березе и придавил к ней телом. — Ты трахался с мужиками направо и налево. Так ты меня ждал? Это твоя любовь, да? На нее ты променял нашу дружбу, чертов пидор?
— Накажи меня, — повел бедрами Леха, задыхаясь от эмоций, от любимого голоса и сильного тела за спиной. Вжимаясь задницей в пах Ильи и выгибаясь так, чтобы быть к нему как можно ближе.
— Ты заслуживаешь хорошую порку, мерзавец, — со всего маха огрел его по ягодице ладонью Илья.
Так глупо! Почему не кулаком в лицо? Почему не ногой в пах? Почему?! Мысль мелькнула перед вторым ударом руки по стальной заднице и исчезла. Так правильно…
— И это все, на что ты способен? — уперся лбом в березу Леха и вдруг понял, что его ремень расстегнут, а штаны и плавки падают по ногам вниз. — Илья?! Что ты…
— Заткнись! — прошипел Муромец, расстегивая ширинку. — Я покажу тебе, что значит член в заднице! Это боль, понял?! Это ад, а не рай! Я выбью из тебя всю эту херь и сделаю нормальным человеком.
Леха закрыл глаза и расслабился, молясь только об одном: лишь бы Илья не передумал. Схлопотал член в задницу и понял, что однажды все его мечты сбудутся, потому что, как бы ни старался Муромец быть жестоким зверем, ничего у него не получилось.
…
Никита лежал возле костра и никак не мог поверить в то, что натворил. Машка сидела рядом и смотрела на огонь с таким загадочным видом, что ему становилось все хуже и хуже. Ведьма! Он бы отдал все, что у него есть, ради того, чтобы узнать ее мысли.
— Так и будем молчать? — спросила Машка, укутываясь в Добрынину куртку, как в плащ. Дождь пробивался сквозь еловые ветки и неприятно капал то за шиворот, то на макушку.
— А что говорить? — поежился Никита. — Отличный был секс. Ты же не думаешь, что я встану на колено и предложу тебе руку и сердце?
— А почему нет? — покосилась на него Машка.
Добрыня аж растерялся от такой наглости.
— Да я знаю тебя без году неделю! И ты ведьма!
— Ну и что?
— Как это что? — сел на лежанке Никита. — Ты меня околдовала!
— Серьезно? — удивилась Машка. Такого заявления она от прожженного вояки не ожидала никак.
— Не делай вид, что не понимаешь, о чем я! — разозлился Никита.
Притянул ее к себе и схватил за волосы, откидывая голову чуть назад, чтобы видеть ведьмовские зеленые глаза. Он так скучал по ним!
— Ты снишься мне по ночам, заставляешь думать о тебе, скучать и желать встречи. Да я только что занимался с тобой сексом, будучи на задании! Это безумие!!!
— Может, ты просто влюбился? — не смогла сдержать счастливую улыбку Машка, но увидела бешенство в глазах Добрыни и поспешила принять подобающий моменту виноватый вид, понимая, что доказывать ему что-либо сейчас — бесполезная трата времени. — Ладно, хорошо, ты меня раскусил. И что дальше?
— Ты снимешь приворот, и я обрету свободу, — сказал Никита. — Из-за тебя у меня год нормального секса не было!
Машка опять спрятала улыбку, а он налился подозрениями. Почему она так быстро призналась? Что-то здесь нечисто! Впрочем, с этой рыжеволосой бестией с самого первого дня их знакомства все было нечисто. Он так и не понял, как она умудрилась свести его, Леху и Илью с Саньком в столице Мадагаскара, сидя на яхте.
— Это непросто, Добрыня, — нахмурилась Машка.
Скрывать безудержное счастье было тяжело. Никита влюбился в нее! Сам! Помнил о ней все это время и хотел увидеть снова. Чудеса.
— Было бы просто, я бы давно от тебя сам избавился, — проворчал Никита, наматывая на указательный палец длинный рыжий локон. Ее волосы завораживали.
— Чтобы снять приворот, ты должен прожить со мной два месяца и не где-нибудь, а в моей квартире в Москве.
— Месяц, — неожиданно быстро согласился Никита. — Дела закончу и приеду.
Машка обняла его за талию и закрыла глаза. Невероятно. Он будет с ней рядом! Целых тридцать дней! За это время она наверняка придумает способ убедить любимого в том, что его чувства — это только его чувства, а никакое не колдовство. Шершавый палец коснулся ее губ, вынуждая открыть глаза.
— Я тут подумал, раз уж я околдован и раздет, то почему бы мне не поддаться твоим чарам и не заняться с тобой сексом снова?
— Только если ты скажешь мне то, что чувствуешь, — облизала его палец Машка. Никита судорожно глотнул. — Это же не твои эмоции. Говорят, если произносить вслух то, что мучает, оно изойдет словами и исчезнет.