– Я вовсе не между вами выбираю! – простонал Рагнер, поднимая голову с девичьих колен. – Я выбираю между тобой и моим давним другом, лучшим другом, наставником… даже, может, отцом! Тебе меня не понять, – встал он на ноги. – У женщин всё проще… Между родителями и мужем вам велено выбрать мужа, а как мне выбрать между женой и отцом? Ты и Вьён – вы только о себе думаете! – громко выговаривал он девушке. – А я не хочу между вами выбирать – пусть чертово облако решит за меня: будет солнце или нет! Мне равно нравится и первый мир, и второй!
Он тоже помолчал, выдыхая и успокаиваясь.
– Возвращайся в Орензу, если так желаешь, – холодно добавил он. – Ты уж раз в четвертый мне этим грозишь – я тебя насильно держать не собираюсь. В Венераалий «Медуза» отчаливает в Брослос. Я попрошу Эорика сопроводить тебя до столицы, а там Эккварт и Аргус помогут тебе добраться до Орензы… А кузнеца жестоко казнят и похоронят в никому не известном месте.
После Рагнер вышел в светлицу, из нее направился в обеденную залу.
________________
Маргарита не спустилась к обеденной трапезе, и Рагнер приказал отнести ей еду на третий этаж. Он убеждал себя, что всё делает верно – полагается на «чертову Божью волю». С таким убеждением он заснул в своей опочивальне, да не один – обнимая довольную собаку.
А пробудился Рагнер еще до рассвета и понял, что больше не хочет спать. Он прогулялся с Айадой по мертвому, темному парку, замечая, что первый снег почти сошел. В кухне он взял костей для собаки, сам же кушать не желал. Пока Айада чавкала в углу, Рагнер сидел в своем кабинете при свете единственной свечи и смотрел на портрет матери. Ее он вернуть не мог, но мог еще раз поговорить с Маргаритой и рассказать ей, что вовсе не хочет жить в облачном мире, в мире без нее.
Подчиняясь внезапному порыву, Рагнер направился со свечой в темный проходик между опочивальнями – и увидел, что свою дверь Маргарита на щеколду не закрыла. Чуть помедлив, он задул свечу, отставил ее и осторожно открыл ту вторую потайную дверцу.
Маргарита к его удивлению тоже не спала. Одетая в стеганый зеленый кафтан, поверх сорочки, и с распущенными волосами, она сидела в оконной нише, едва освещенная зарождающимся рассветом. На круглом столике рядом с ней стоял кувшин с молоком, а на салфетке лежали сухие рыбешки.
– Кушаешь? – улыбаясь, спросил Рагнер. – И как ты можешь это любить вместе?
Маргарита молча пожала плечами, захрустела новой рыбешкой и глотнула из чаши молока. Вздыхая, Рагнер сел на ступени подиума, будто возобновляя вчерашний разговор.
– Не закрыла дверь на щеколду? Я, признаться, думал…
– Хотела и не раз, – спокойным и немного печальным голосом заговорила Маргарита. – Раньше эта щеколда мне напоминала лилию, а нынче – цветок ириса… Нинно мне дарил кольцо с ирисами… Я не желаю, чтобы между нами встали они: Лилия Тиодо и Нинно… Зачем он сюда приехал? – риторически спросила она. – Не надо, Рагнер, более о нем говорить. Я всё тебе сказала, а ты всё сказал мне. Вещи я уже собрала…
Они молчали, а за окном стремительно светлело. Рассвет поведал Рагнеру, что его любимая долго плакала ночью, даже недавно плакала, однако ее слезы принадлежали вчерашнему дню сатурна, в каком она искренне не могла жить без своего возлюбленного Рагнера. В наступающем дне солнца Маргарита уже могла жить без него и готовилась покинуть Лодэнию.
«Только солнце взойдет, я и она станем другими, – подумал Рагнер. – Утром всё видится иначе, чем вечером. Другие чувства, другие мысли, другой ты… Нет, не хочу я другого себя и другую ее. Прости, Вьён…»
– Кузнец должен убраться отсюда и никогда не возвращаться, – хмуро произнес Рагнер. – Уговори его сесть на «Медузу». Эорик найдет в Брослосе торговое судно, какое доставит кузнеца до Орензы. Так будет.
– Рагнер? – удивилась Маргарита. – А как же Вьён? Твой отец? Я вовсе не…
– Вьён мне очень многое дал, – перебил ее Рагнер, – но он мне не отец: я сын герцога, а он – сын владельца верфи, – вот, кто мы… Да, мы давние друзья, но даже между самым лучшим другом и женой выбирают жену.
– Спасибо, – прошептала Маргарита и начала вылезать из ниши, чтобы его обнять. Рагнер встал ей навстречу.
Глава XVIII
Судилище
Мирской суд Ларгоса мало отличался от суда любого другого города Меридеи. И преступления в Ларгосе случались, как правило, мелкие да характерные для поселения из трех, максимум пяти тысяч человек. В день марса разбирали кражи, в день меркурия судили плутовавших торговцев, в день венеры слушали дела о наследстве, в день сатурна разрешали все прочие имущественные споры, в день солнца отец Виттанд карал за непристойное поведение. По дням юпитера горожане подавали жалобы, по новам и дням луны три судьи Ларгоса читали эти жалобы, превращая их в дела, и распределяли иски между собой – то есть совет судей решал, что такое, к примеру, неуплаченный долг: плутовство, имущественная тяжба или злодейство.