– Нелюдя мы вскоре осудим, а завтра казним, – спокойнее заговорил Рагнер. – Наступило празднество любви и счастья, но я вовсе не счастлив – я в скорби! Я нашел настоящего насильника, гнуснейшего душегуба, и изобличил жуткую банду, но при этом потерял от рук злодеев брата по крови, храброго воина! Рернот Горгног – так звали моего брата! Сегодня его повезут на его родной Фёо. А нам надо его помянуть, ларгосцы! Повеселиться сегодня на его поминках и проводить честь по чести храброго воина, – это наш общий долг! Заканчивайте шуметь – и вас начнут щедро угощать!
Толпа зашумела сильнее, но уже от радости, прославляя имя герцога Раннора, восхваляя его справедливость и восхищаясь мудростью его слов.
– Так тебе, святая гадина, – удовлетворенно произнес Рагнер. – Эх, кто бы мне с этим зловредным непризраком в хабите разобрался?..
________________
Знаками мирского суда стали символы богини Порядка, Меры: две чаши весов, между ними – рог изобилия, какой оплетала змея – символ логики и предупреждение о каре, казни, смерти. Каждый город сам придумывал цвета, стилистику и материал, в каких будет изображена эмблема, размещенная над «Вратами Правосудия». В Элладанне такой герб сделали из раскрашенного известняка, в Брослосе – обошлись флагом, а в Ларгосе вообще ничто не намекало ни на здание мирского суда, ни на помещение управы. Горожане и так знали, что после рынка – к властям направо, на «судебные зрелища» – налево.
Зала Правосудия занимала почти весь первый этаж Вардоца, была очень длинной, вытянутой вширь, если стоять к ней лицом в столь же широком, просторном вестибюле. Из него в Залу Правосудия вело пять дверей, четыре из которых стражники запирали с внешней стороны с началом слушания дела, чтобы никто из зевак, купивших места, не мог сбежать, предварительно чего-нибудь наделав, например: оскорбить судью, кинуть в него тухлым яйцом или даже навозом. Закрытые двери и стражники по обе стороны дверей отбивали охоту безобразничать.
Проход в Залу Правосудия через первую дверь, самую левую от входа в вестибюль, стоил в Ларгосе всего один медяк, ведь он вел в секцию без скамей, где заседания слушали стоя. За проход через вторую дверь в дальнюю секцию со скамьями Суд требовал плату в сербр, через третью дверь – до пяти сербров. В четвертую дверь бесплатно входили те, чьи дела Суд рассматривал, адвокаты и свидетели. Если оставались свободные места, то за десять серебряных монет туда могли пустить зевак. Все секции ограждали перегородки из дуба, высотой выше пояса. Ничего примечательного в тех частях залы не наблюдалось: сизые каменные стены, зарешеченные оконца в вышине, балочный потолок. В пятой секции, где вершилось правосудие, возвышался, будто театральные подмостки, подиум с главным своим украшением – стулом-кафедрой для судьи: широким, высоким, под резной кровлей. На подиум вели четыре ступени, к стулу судьи – еще две; на этих ступеньках, в ногах судьи, сидел за низеньким столиком писарь.
Место верховного судьи (для наместника герцога или самого герцога) тоже находилось на подиуме, у стены с окнами: ныне под черным зловещим знаменем Рагнера Раннора с белым морским змеем и веселящейся Смертью багровел балдахин. Стул там заменяла узкая скамья для двоих, богато устланная алым бархатом и дополненная двумя красными подушками по бокам. Если бы герцог Раннор пришел с сыновьями, тогда он и его старший сын заняли бы скамью, а для прочих его сыновей принесли бы стулья. Супругу или дочерей обычно в Суд не брали, но если такое случалось, то в пятой секции имелись места для почетных гостей: лесенка справа от входа вела на вместительную дубовую кафедру за резной перегородкой.
Несмотря на обилие дуба и багряный балдахин, нарядной пятую секцию тоже назвать было нельзя. Подиум и впрямь напоминал подмостки с минимальным набором декораций. Табурет для главного героя, обвиняемого, ставился перед подиумом так, чтобы он не мог ни на кого смотреть напрямую (боялись сглаза), а зрители видели его лицо в профиль. После вынесения обвинительного приговора, злодея разворачивали лицом к горожанам, до того же он преступником еще не стал и не заслужил плевков.