Но в любом случае это ее не оправдывает. Факт остается фактом. Она изменила ему. Хладнокровно, можно сказать, цинично, прямо на супружеском ложе. И месть его будет страшна!
Вспомнив про мобильник, Вадик кое-как поднялся с тахты и дохромал до телефонного аппарата, стоявшего на полочке в коридоре. Он не будет с ней разговаривать. Просто позвонит и послушает, как она скажет «алло». Даже по такому маленькому слову можно узнать настроение человека. При условии, что трубку снимет сам человек. А не какой-нибудь вонючий культурист.
Он набрал номер. Время хоть и ночное, но Лерка вряд ли спит. Угадал, не спала. Судя по звуку, не просто сняла трубку, а схватила. Сразу после первого гудка, словно дежурила у аппарата.
– Алло!.. Слушаю!
Безразличия в голосе не было. Была тревога. Уже радовало. Значит, переживает. Еще б не переживать!
– Алло! Вадик, это ты?!
Нет, это служба по уходу за рогами по вызову.
Он повесил трубку. Ладно, хорошо, хоть дома, а не у культуриста. А может, культурист до сих пор у нее?
Вернулся в комнату, на тахту. Палач опустил топор.
– Ты пластик проверил? Бабки перевели?
Это был первый вопрос, заданный Никитой Вадику, когда последний раскрыл глаз.
– Как я мог его проверить? Во сне, что ли?
Вадик заснул лишь в пять утра. Сейчас ходики с висевшей на пружинке дохлой кукушкой показывали начало одиннадцатого.
– Ну, мало ли… С утра, например, сгонял к банкомату, как все нормальные люди.
Никита сбегал в санузел, затем на кухню. Вернулся с подносом, на котором стояла накрытая полотенцем кастрюлька и лежала пара бутербродов с сыром.
– Во, матушка позаботилась. Есть вещи, которые не купить за деньги… Какая жена на такое способна? Пустое множество. Погоди, сейчас тарелки принесу.
Вадик тоже умылся, одним пальцем протирая места, свободные от синяков. Рожа, особенно нос, могли вызвать у окружающих рвотный рефлекс. Да и самого от себя тошнило. В банке с такой физиономией делать нечего. А возможно, и у банкомата. Техника откажет – сработают предохранители.
Когда он вернулся из ванной, Никита уже наворачивал овсянку, оказавшуюся в кастрюльке.
– Прошу. Это, конечно, не икра, но зато и морду не набьют. Гарантирую.
Вадик без особого энтузиазма положил в тарелку пару ложек каши и так же без энтузиазма принялся ее поглощать.
– Ты что-нибудь решил? – оторвался от завтрака брокер.
– По поводу?
– У нас один повод. Вернуть обществу морально здорового члена. То есть тебя.
– Я здоров.
– Нет. Ты совсем не здоров. Просто пытаешься уйти от проблемы. Короче. Могу посвятить тебе еще один вечер. И надеюсь, он будет более удачным, чем вчерашний.
– Делай, что хочешь, – вяло ответил Вадик, пытаясь разжевать раненой челюстью бутерброд.
На самом деле он предпочел бы уединение, но не хотел обижать друга. Тот же действительно для него старается. Пускай даже за чужие деньги. И потом, вряд ли Никита сможет найти подходящий вариант для измены. Если это, конечно, можно назвать изменой. Скорее, сатисфакцией.
– Что ж, отлично. – Никита вытер губы простыней и посмотрел на поднос, словно Наполеон на карту сражения. – Давай проанализируем состояние рынка. Знакомых женщин шаговой доступности у меня больше нет. У тебя, как у верного семьянина, и подавно. Или есть?
Он пристально, словно следователь на подозреваемого, посмотрел на друга.
– Нет, – подтвердил друг.
– Значит, их надо где-то найти. К сожалению, с нашими зелеными рожами это весьма проблематично. Ни одна порядочная женщина к нам на автоматный выстрел не подойдет. Особенно к тебе. Остается одно.
– Что?
– Как ни печально, найти женщин непорядочных. Которым по барабану наш внешний вид. А главное – платежеспособность. Которые не будут ломаться, а сделают все, что требуется. В наилучшем виде.