Выбрать главу

Кажется, старик понял мою шутку: уголки его рта поползли вверх.

— Нет денег?

Я кивнул в ответ; он сложил руки на груди и призадумался, а затем, словно стряхнув оцепенение, резко выдохнул.

— Тридцать минут на оценку, — бросил он и скрылся в глубине магазина со стопкой книг.

Я вышел на улицу. У обочины торчала доска объявлений: постеры зазывали сходить на летний фестиваль, полюбоваться светлячками, посмотреть на звёзды, присоединиться к читательскому клубу. Из-за ограды ветер доносил запахи ароматических палочек и татами, деревьев и людской жизни — запахи знакомые и навевающие грусть.

Где-то зазвенел колокольчик, подвешенный к крыше чьего-то дома.

После оценки старик вручил мне две трети от той суммы, которую я надеялся получить.

— Послушай-ка, — заговорил он вдруг. — Есть разговор.

— О чём же?

— Тебе ведь нужны деньги?

— Есть такое. Причём довольно давно, — выдавил я неохотно.

Старик согласно кивнул:

— В общем-то, мне всё равно, насколько ты беден и как дошёл до такой жизни. Вопрос у меня к тебе всего один.

После короткой паузы он продолжил:

— Не желаешь продать свою жизнь?

Необычное сочетание слов привело меня в замешательство.

— Жизнь? — переспросил я, желая убедиться, что не ослышался.

— Да, жизнь. Продавать, правда, будешь не мне. Но точно знаю, что заплатить могут прилично.

Решив, что вряд ли это были слуховые галлюцинации от жары, я задумался.

Сама собой напрашивалась мысль о том, что из-за страха приближающейся смерти у старика поехала крыша.

Похоже, хозяин лавки заметил выражение моего лица:

— Я бы тоже на твоём месте посчитал, что это неправда. И что старый совсем спятил, выдумывает всякое. А ты всё же сходи по одному адресу — да хотя бы удостовериться, что выживший из ума старик несёт чушь. Тогда лично убедишься, правда это или нет.

Он рассказал, что недалеко от книжной лавки находится четырёхэтажное здание, именно там и покупают годы жизни. Максимальное количество лет, которое можно продать, для каждого человека своё, а цена напрямую зависит от того, насколько насыщенной была прожитая жизнь.

— Тебя я, конечно, совсем не знаю, но с виду ты парень неплохой, да и книги читаешь хорошие. Глядишь, недурно заплатят.

«Совсем как на уроке этики в начальном классе», — подумал я.

Хозяин лавки также поведал, что продать можно не только собственную жизнь, но и время, и здоровье.

— А чем отличается продажа жизни от продажи времени? — спросил я. — Если честно, разницы между продажей жизни и здоровья я тоже не вижу…

— Я и сам толком не знаю, как там всё устроено. Продавать, видишь ли, не приходилось. Однако… бывает же такое, что безнадёжный больной живёт десятки лет, а пышущий здоровьем спортсмен умирает ни с того ни с сего? Вот тебе и разница между жизнью и здоровьем. А что касается времени, тут даже ума не приложу…

На клочке бумаги старик начертил карту и написал телефонный номер.

Я поблагодарил его и вышел из лавки.

Наверное, любой на моём месте предположил бы, что место, где можно продать годы человеческой жизни, — всего лишь плод больной фантазии старика. Он знал, что его собственный конец не за горами, и выдуманная возможность подобной купли-продажи утешала его, не давала свихнуться от страха смерти.

Не верить же в то, что судьба вдруг решила помочь мне именно тогда, когда я в этом так нуждался?

Наполовину я оказался прав.

Судьба и не думала мне помогать.

На наполовину я всё же ошибся.

Оказалось, что место, где покупали годы человеческой жизни, всё-таки существовало.

От старика букиниста я прямиком направился в комиссионный магазин музыкальных дисков. Асфальт усиленно отражал солнечные лучи, и с меня градом лился пот. Хотелось пить, но я не мог себе позволить купить сок в автомате, поэтому приходилось терпеть до возвращения домой.

В магазине дисков, в отличие от книжной лавки, исправно работал кондиционер. Автоматические двери раздвинулись, в лицо пахнуло прохладой, и я еле удержался, чтобы не потянуться. Я сделал глубокий вдох, с удовольствием ощущая, как холод растекается по разгорячённому телу. Играла знакомая песня, которая была популярна, ещё когда я учился в средней школе.

Я подошёл к магазинной стойке, окликнул бессменного продавца, блондина с круглыми глазами, и протянул ему пакет с дисками. Он посмотрел недоверчиво, а потом и вовсе изменился в лице, будто я у него на глазах совершил ужасное преступление. Взгляд его словно говорил: «Продать столько дисков?! Уж от тебя-то я такого не ожидал». Другими словами, отреагировал так же, как и хозяин букинистической лавки.