Ой! Вдруг почему-то представилось, что конкретно сейчас будет происходить у меня в мозгах. Прямо вижу, как призрачное сияние растекается по коре, избирательно выжигая нервные клетки, вспыхивающие маленькими искорками. Жуть какая!
Ну нет! Не надо мне подобного счастья! Не может быть, чтобы вот так просто это можно было делать! И вообще, почему я должна послушно терпеть подобную процедуру? Пусть лучше вырубает, раз уж пригрозил. Я хотя бы мучиться не буду.
Распахиваю глаза, вот только уклониться в сторону, как планировала, не успеваю. Окутывающее меня сияние вдруг резко тускнеет и с чётким таким, свистящим звуком уползает обратно в коробочку. Лицо брюнета изумлённо вытягивается, и тут же в его руках прибор вспыхивает, словно там закоротило что-то. От неожиданности парень даже роняет технику на пол.
Присев на корточки, поднимает потерявший изначальную форму предмет. С минуту его рассматривает и встаёт. В глазах — недоверие, подозрение, сменяющиеся яростным, злым огнём. Зубы, за чуть приподнятыми губами, плотно стиснуты.
— Как ты это сделала?! — Нависает надо мной грозная фигура.
— Я ничего не делала! — Сползаю по скамье вниз, чтобы оказаться от него подальше.
— Не-е-ет! — Он вздёргивает меня за шкирку, возвращая обратно. — Это ты! — выдыхает прямо в лицо, вынуждая снова зажмуриться. — Хотя... — чувствую, что остаётся он всё также близко, — может, ты и сама не понимаешь, как у тебя это получается...
Меня наконец отпускают, и я, осторожно приоткрыв глаза, наблюдаю за типом, присевшим рядом. Спиной опирается на стол, ногу он закинул на колено, пальцы крутят в руках деформированную коробочку, смотрит задумчиво в стену.
Вот интересно — что такое у меня «получается»? Борис ругался, что я ему технику испортила, теперь лже-Стас в том же меня обвиняет. А я ведь и правда ничего не делала. Если только предположить, что это мысленное воздействие такое специфическое... Но ведь я не желала испортить прибор. Я об этом даже не думала!
— Ну и задачку ты мне задала, — выдыхает лже-Стас, снова нервируя меня своим взглядом.
— Вы меня отпустите?
— Ха! — смешит его моя наивность. — Я идиот, по-твоему?
Что я могу ответить на подобный вопрос?
— Убьёте? — совсем расстраиваюсь.
В ответ получаю гомерический хохот, от которого брюнет просто пополам складывается.
— Какие же вы, люди, глупые! Не ожидал...
Он вытирает выступившие слёзы и надувает щёки, чтобы успокоиться.
— К неожиданностям как относишься? Спокойно? Ох, не завидую я тебе, — смеётся снова. — Надо же в такое влипнуть!
— В какое? — чувствую, моя голова сейчас взорвётся от всех этих непоняток и недомолвок!
— Скоро узнаешь, — тянет загадочно. — Только придётся чуть-чуть подождать, я же не думал... — замолкает, решив, что и так сказал слишком много. — Прости, руки освободить не могу, а то наделаешь глупостей. Так что потерпи.
Со вздохом он поднимается и исчезает в проёме, прикрывая за собой дверь.
Между прочим, я только сейчас заметила, что за это время стемнело. Глаза, конечно, привыкли, но если до этого хоть какой-то свет проникал в открытую дверь, то теперь осталось только грязное окно. Так что окутывает меня весьма плотный сумрак.
Сколько же мы тут беседовали? На часы не посмотреть, телефон в сумке был... Ой! А куда он её дел? Там же и документы были... Кошмар!
Родители наверняка места себе не находят. Ушла дочка утром на занятия, вернее, возвращалась из универа домой и пропала... Представляю, что будет твориться дома уже часа через два. Отец однозначно милицию на ноги поставит! Ну хорошо, допустим, Настя расскажет, с кем я ушла гулять. А дальше? Стаса будут искать. И не найдут.
Попробовать выйти? А смысл? Убежать-то я, может, и убегу, но вот рассчитывать на то, что рядом окажется дорога и машины — глупо. А бродить по лесу со скованными за спиной руками — самоубийство.
В который раз я готова удариться в слёзы и даже начинаю всхлипывать, но снова заставляю себя прекратить истерику. Не поможет это ничем, да и не время сейчас плакать!
Устав сидеть, осторожно пробираюсь к окну, но кроме тёмных силуэтов деревьев рассматривать там нечего. Приходится вернуться обратно и ждать.
Почему-то стало светлее. Однозначно! Со стороны окна не так заметно, а вот в щель от неплотно прикрытой двери пробивается желтоватое свечение, как будто рядом включены фары машины.
Через минуту дверь распахивается, и из проёма на пол ложится прямоугольник яркого света. Щурюсь, чтобы привыкнуть к появившемуся освещению, а внутрь затекает тёмный силуэт, останавливаясь передо мной.