Тихо звучал напев дзеннской песни-заклятия. Потоки силы рвали на части тело мага, он едва удерживал их в узде. То, что заклятие работало, было еще одним признаком рождения Трех. Старик почти обессилел, когда все, наконец, завершилось. Казалось, весь мир тихонько вздохнул, и на освобожденном от книг постаменте начали медленно проявляться четыре медальона цвета самой темной из возможных ночи. Один, побольше — в центре, и три, поменьше — вокруг него. Если бы кто-нибудь внимательно вгляделся в них, ему показалось бы, что какие-то странные искорки проскальзывают в бездонной черноте, смотрящий не смог бы оторваться, ему бы слышался рев урагана и клекот штормовых волн.
Но Стиор не знал, что еще в двух тщательно скрытых от постороннего взора укрытиях в разных точках Танра на точно таких же постаментах появились такие же медальоны. Он не мог знать, что остался последним хранителем истинной Тьмы в мире. И остальные четверки матриц остались лежать, открытые взорам любого желающего, так как места их хранения тоже были открыты заклинанием Стиора. Правда, в руках того, кому не предназначены, они останутся всего лишь медальонами.
Старый маг сразу увидел суть медальонов, да и не были они медальонами, только выглядели ими. Глупец, возможно, и попытался бы взять силу матриц себе, но Стиор глупцом, слава Создателю, не был — уж он-то прекрасно знал, чем чревата такая неосторожность. Если бы он решился рискнуть, то мгновенно лишился бы любой удачи. Доведя несчастного до отчаянного положения, матрица ушла бы сама, а он остался бы медленно и мучительно умирать. Каждая из них сама выбирала себе носителя, и никак иначе. Стиор провел над медальонами ладонью и удовлетворенно хмыкнул — средний ощутимо пульсировал, чувствуя рождение того, кому предназначен. А теперь — самое опасное. Маг начал чеканить слова заклинания переноса, четко понимая, что если сделает хоть одну ошибку, то умрет на месте. И смерть его легкой не будет. Однако он не ошибся — медальоны исчезли, а на его запястье появились четыре черные туманные полоски. Теперь он — всего лишь носитель матриц, обязанный передать силу тому, кто способен ее воспринять. Пора собираться в дорогу.
Утро застало Стиора уже в порту. Он почти ничего не взял с собой — много ли старику нужно? Пару смен одежды и деньги на ночлег и горячий ужин. Впрочем, о деньгах можно не беспокоиться — когда прирожденному магу требовались деньги, они приходили сами собой. Также он захватил посох мага, превращенный в обычную веревку, которой обвязался под одеждой. Стиору совсем не надо было сообщать всем вокруг — вот, мол, колдун идет. Из иной атрибутики своего ремесла старик не взял ничего. Это нынешние недоучки пользуются в основном рунной и предметной магией, высшая ее степень предполагает использование слова и прямого мыследействия. И эта высшая магия сейчас мало кому доступна, в Ассамблее студентов обучают тому, что она почти невозможна… Что является уделом редких избранников Всевышнего.
Горько осознавать, что истинная магия уходит из мира — невежество все упорнее отвоевывает позиции у знания. Правда, в этом есть один плюс — никто в нынешней Ассамблее не знает о его истинных возможностях. Слишком много лет старый маг ни с кем не общался — только в Ассамблее бывал иногда, но и там давно не осталось никого из его поколения, кто мог бы помнить о способностях оскопленного во имя высших политических интересов принца-бастарда. Стиор оскалился при воспоминании о том, что с ним сделали в молодости. Больше восьмидесяти лет прошло, а рана в душе так и не зажила. Не простил. И не простит!
Старик надеялся, что его отсутствия в Инзиуре никто не заметит. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь начал задаваться вопросами: «А куда это вдруг подевался старый чудаковатый маг-отшельник? Что за срочные дела сорвали его с давно и прочно насиженного места?» Ведь когда трактирщик, поставляющий в его башню еду, сообщит, что Стиор арн Над исчез, этим обязательно заинтересуются. Будь проклята его принадлежность к императорской семье! Из-за нее эти вопросы обязательно кто-нибудь задаст. Задаст и начнет поиски ответов, что обязательно заинтересует Контору. А после нее — и Церковь. При мысли об Ищущих Святой Инквизиции мага передернуло. Не хватало только вывести их на родившегося… Он, конечно, уничтожит улики в своей башне, но ведь любому ясно, что маг или инквизитор выше третьего ранга без проблем обнаружат следы черных заклятий. А после этого охота за ним начнется всерьез. И Контора, и Инквизиция ни перед чем не остановятся, только бы заполучить его старую шкуру в свои загребущие ручки. Допускать такого нельзя, и Стиор решил отвлечь возможных преследователей. Лучше всего, похоже, если его посчитают мертвым. Маг испытывал раздражение — ему не терпелось отправиться в путь, а приходится заниматься всякими глупостями.
Он окинул взглядом причал. Необходимо подсунуть Страже труп, который мог бы сойти за него, а значит, придется найти подходящего бродягу. Неподалеку сидело несколько оборванных портовых нищих, и маг кивнул своим мыслям. Вон тот покрытый коростой старик, сидящий в стороне от других, похож фигурой на него самого.
«Прости меня, человече… — неслышно прошептал Стиор. — Мы оба отжили свой век, но у меня еще есть важное дело, а ты просто бессмысленно мучаешься. Прости. Ты умрешь без боли, обещаю…»
Прошло несколько часов, и случайные прохожие были привлечены огнем, внезапно вырвавшимся из окон угрюмой башни старого полубезумного мага-отшельника, которого и видеть-то почти никому не приходилось. Даже трактирщик, приносивший ему еду, просто оставлял ее на пороге, а придя домой, обнаруживал на кухонном столе золото. Так было уже много лет, и при упоминании об этом маге люди крутили пальцами у виска. Из запылавшей башни доносились страшные крики, наполненные болью. Тут же сбежалась толпа, кого-то послали за Стражей и в Ассамблею. Приехавшие очень быстро пожарные не смогли даже подступиться к башне, настолько сильным оказался жар — волосы вспыхивали при попытке приблизиться, и людям осталось только бессильно стоять и смотреть в ожидании магов.
Вдруг в верхнем окне башне показалась пылающая фигура и бросилась вниз. Толпа изумленно выдохнула, когда тело несчастного рухнуло на камни мостовой. Его тут же залили водой, попытались как-то помочь, но поздно — человек был мертв, да к тому же обгорел до неузнаваемости. Подоспевшие вскоре маги и стражники потушили огонь, но башня успела выгореть полностью, даже перекрытий не осталось. Мертвеца опознали по медальону Ассамблеи на шее. Им оказался, как и ожидалось, хозяин башни, престарелый и давно сошедший с ума маг Стиор арн Над. Стражников несколько удивила императорская фамилия, но старший маг что-то прошептал на ухо лейтенанту, который изумленно посмотрел на мертвеца и увел своих людей, отдав магу составленный протокол. А тот, поставив в известность о случившемся Контору, как полагалось в случае смерти любого из членов императорской семьи, удалился восвояси. У него хватало своих дел. Зеваки тоже постепенно разошлись, полностью уверенные в том, что старый дурень что-то напутал в заклинании из-за склероза и сжег себя сам.
Его святейшество, первосвященник Церкви Второго Спасителя Светозар VI проснулся посреди ночи в холодном поту. Сердце колотилось как бешеное и, казалось, стремилось вырваться из груди. Перед глазами плавали черные круги, дыхание было хриплым. Таких пробуждений у него еще не случалось. Произошло что-то страшное, что-то угрожающее не только ему, но и всему миру, переворачивающее все вокруг с ног на голову. В этом его святейшество был полностью уверен. Он всегда доверял своим предчувствиям, они никогда не подводили первосвященника и не раз спасали ему жизнь еще в бытность Ищущим Святой Инквизиции. Но никогда еще ощущение надвигающейся беды не достигало такой силы и четкости. Перед глазами стояли пылающие и рушащиеся города, гигантская черная тень медленно вздымалась из бездны. Первосвященника колотило, ужас темной волной поднимался со дна души.