Давай выключим свет и будем молчать
Про то, що не можна словами сказати,
О том, что нельзя словами сказать,
Не можна писати, неможливо зіграти,
Нельзя написать, невозможно сыграть,
А тільки мовчати, тихенько мовчати.
А только молчать, тихонько молчать.
Давай про мене і про тебе мовчати,
Давай обо мне и о тебе молчать,
Мовчати, аж поки не захочем кричати.
Молчать, пока не захотим кричать.
— Тебя еще не хватало, волчонок, — Клаус обращается к спускающейся с лестнице Хейли, которая не обращая внимание на него хватает Пирс за горло.
— Полегче, — шипит Кетрин отталкивая Маршалл.
— Где Хоуп? Почему не вернулась моя дочь? — Хейли обращается к Клаусу.
— Наша, - исправляет Майклсон. — Поверь, ей сейчас хорошо и мой план сработал. Чего еще желать.
— Твой план? Интересно, чего можно ожидать от такого как ты? Массовых убийств? Средневековых пыток? — морщится, тыкает в стоящую на лестницы Кетрин. — С этой я разберусь позже и она не останется в этом доме. Ясно?
— Если захочешь поссорится, то я в комнате Ребекки, главное не разгромить гардеробную иначе после придется разбираться с первородной блондинкой, а пить с ней после драки и слушать ее рассказы о бывших, несправедливых братьях, я не намерена, печень жаль, — резко поднимает руку в которой держит бутылку вина, словно празднует очередную победу, ведь очень хорошо знает своего злейшего Клауса Майклсона и чего от него ожидать и Хейли, знает, как все завершиться, к тому же сам просил вмешаться. Вот Кетрин и устранила Хейли Маршалл, только не своими руками, как всегда.
Вздыхает, стоя у камина сбрасывает стоящие рамки с семейными фотографиями, открывает глаза и Хейли бы с радостью бы хотела, чтобы все это оказалось страшным сном, но это реальность в которой она ненавидит отца своего ребенка, как и всю его семью, вокруг ее осколки стекла и обломки дерева.
Клаус спокоен, не отреагировал на ее выходку, понимая, что она просто зла из-за возвращения Кетрин. Преграждает путь к двери.
— Я иду искать Хоуп и после забираю ее в домик на болоте. Так лучше. Ей будет лучше побыть со стаей, семьей.
— Нет! Моя дочь никогда не будет жить на болоте. Это ее дом.
— Не тебе решать Клаус!
Хейли Маршалл давно оказалась в клетке из которой невозможно уйти, сбежать. Любой оказавшееся в этой семье заключает себя в клетку. На мгновение обмениваются взглядами.
Ее ярость — его смирение.
Удар по лицу Хейли наносит первой. Майклсон перехватывает ее руку, отступает уступая ей. Клаус редко поддавался, всегда бился в полную силу, зная, что мать его дочери в силах достойно держать удар от мужчин. И волчица сразу поняла, что сейчас он лишь обороняется, не желая принимать ее вызов, изматывает ее в этой схватке, съедает силы.
— Не смей! — крикнула она. — Я никогда не оставлю Хоуп здесь, рядом с этой вампирской шлюхой и с тобой. Ты уже Кетрин защищаешь? Вспомни, как она поступила с Элайджей, со мной? Не молчи!
— Я никого не защищаю. Ваш любовный треугольник с моим старшим благородным братом уже давно изжил себя, — хмыкает Клаус сжимая руку в кулак. — А чем ты лучшее ее, Хейли? Эгоистка, шлюшка, переменчива в отношениях. Та хотя бы не бегает из постели в постель, как связалась с моим братом. Именно так выглядит для всех женщина, которая залетела по пьяни от одного, спала с другим, и не просто другим, а дядей дочери, к тому же ты знала, что предстоит свадьба, но не смогла побороть искушение. Интересно, чем думал мой брат? И как Элайджа умудрился так вляпаться? Безрассудные действия, моего брата и ваши отношения, я никогда не оправдаю.Ради власти вышла замуж за третьего. Добро пожаловать в реальность.Ты знаешь, что я сделаю все ради брата. Если Элайджа счастлив с ней, то да, я позвонил ей, предложил вернуться и мир ради Элайджи. Мне плевать на твои чувства, Хейли, но Хоуп никуда не уйдет. Пока я жив она в безопасности только рядом со мной.
Видит, как ее глаза блестят желтым, ведома безумием боя, отчаянием и жаждой крови, но не его, а той, что разрушила ее жизнь. Хейли отчаянно нуждалась в агрессии. Выпустить то, что жжет изнутри. А может боль способна привести ее в чувства? Так хотела, чтобы Клаус был с ней на одном уровне в драке, в безумее, а не уклонялся, не реагировал на темно-алую кровь. Маршалл считала, что он был обязан нападать. Хейли не раскаявалась в своих деяниях, ударах, разгромленной гостиной. Ей абсолютно наплевать, но как заведено у Майклсонов « Даже когда ненавидишь, ты все равно любишь».Любит и ценит мать своего ребенка сильнее, чем когда-либо Хейли могла предположить.