— Мы нашли его. Это ваш брат Никлаус Керби? — спрашивает мужчина у молодой девушки.
— Да, лейтинант, этот придирок мой младший брат, — Пейтон не скрывает эмоций ударяя брата по затылку.
— Больно! — возмущается тот встав со скамейке, пряча за ткань майки украшение висящее на шеи, берет в руки куртку. — У меня и так голова кругом. Я не собираюсь слушать твою лекцию, сестренка.
— Идиот, сбежал и напился на вечеринке, тебе нет двадцати одного и если мать узнает о штрафе, том, что ты вытворил, будя месяц в Лос-Анджелесе, сляжет с сердечным приступом, а я не могу не сказать ей, у нее слабое сердце, после смерти отца нельзя волноваться, — причитает двадцати трехлетняя Пейтон.
— Я сам разберусь со штрафом. Окей? — отвечает он подходя вплотную к лейтенанту полиции. — А вот гордость нашего города может работать и лучше. Что думаете, лейтенант?
— Штраф будет выслан после составления протокола, вам следует последовать за мной в участок, — отвечает мужчина.
— И как это интересно? С карты умершего отца? Даже не думай! Ей запрещено пользоваться.Ты и так нарушил этот запрет матери, — пытается говорит более спокойным тоном.
— Буду играть на гитаре, прямо здесь, я всегда мечтал стать музыкантом, — спокойно отвечает парень.
— Ты всегда мечтал стать детективом, о полицейской академии, — возражает Пейтон. — Решил пропустить учебный год? Браво!
— Просто не мог понять свое место в этом мире, до вчерашнего. Пейтон, мы в Голливуде, здесь каждые две минуту создается новая музыкальная группа, — обнимает сестру сзади. — Я уже придумать название первой песни, мотив, осталось достать старую гитару и все записать. «A song about Hope».
— Песня о надежде? — удивляется девушка.
— Hope — это имя, девушки, — возражает Ник.
— Девушки? Она реальна или твой пьяный глюк? — пожимает плечами.
— Реальна, — отвечает, оборачиваясь назад, к скамейке на которой остались стоять два бумажных стаканчика.
Восходящее, пламенное солнце освещает пустую скамейку. Лучи падают на черные бумажные стаканчики. Наличие двух стаканчиков и глупая улыбка на лице парня одно из доказательств, что все это реально, не фантазия или пьяный бред, сон, что та девушка с серыми глазами морского шторма, мудростью и рассудительностью, силой и духом война, странным именем Хоуп реальна.
Он помнит ее такой: собранной, спокойной, на фоне заката.
Он еще увидит ее, спустя несколько месяцев, играя на старой гитаре отца, написанную для нее песню, вечером у этого самого торгового центра.
Столкнется взглядом, кивнет в знак благодарности, когда та бросит в чехол под гитару купюру.
Запомнит, как девушку со стодолларовой купюрой в ломанных лучах малинового заката, сумел рассмотреть ее черты лица, волнистые распущенные волосы, грусные, усталые серые глаза.
Пламенный рассвет всегда наступает после малинового заката.
Знает о ней абсолютно все.
Знает о нем, больше, чем тот думает.
Все будет по-новому, правильно.
Так лучше…
Знаешь обо мне…
Всегда уходит, чтобы возвращаться домой. Хоуп просыпается за несколько часов до прибытия в город, в отражении лобового зеркала видит улыбку отца, молчит, но не отказывается от купленного на заправке кофе и звонка Колу, должна же объяснить дяди и Роману, что ее скорый отъезд был необходим.
Дом — особое место для каждого и не всегда это город, квартира. Дом — спокойствие и родные объятья.
Машина паркуется у входа в старинный особняк.
Улавливает, благодаря вампирскому обонянию, доносящиеся запахи с кухни.
Застыла у черной деревянной двери, стекла которой закрыты плотными белыми шторами.
— Деклан здесь, — с неким облегчением говорит Хоуп.
— Глупо было доверить город твоей матери, — бурчит Клаус скрестив руки на груди. — Во что она превратила дом нашей семьи? В пристанище для оборотней? Я не благотворительный фонд для очередного любовника твой матери. Лучше бы сдал город, поклонился Марселю. Меня не было всего месяц.М-е-с-я-ц…
— Не срывайся на бедного повара, — оставляя краткий поцелуй на его не выбритой щеке, не отпуская руки отца, открыв входную дверь, проводит его в кухню. — Мы живы, а значит все не так плохо.
Деклан не сразу обратил внимание на двух вошедших в кухню, ведь его больше интересовало приготовление завтрака и гарнира. Клаус не пожелал остаться, да и в его стиле похоронить себя в своей комнате, быстро ответив дочери, что уходит в свою комнату и проблему с Предками они решат позже.
Хоуп же кружится, ведь ей так хорошо вновь быть дома, в месте где родные и близкие, доме с которым у нее связано столько разных воспоминаний, пытается схватить со сковороды оладью, только получает удар по руке, деревянной лопаточкой.