— Я думала ты рад меня видеть, — проговаривает та поднося ко рту свежую, горячую выпечку.
— Дождемся всех для завтрака, — спокойно отвечает Деклан. — С каких пор ты воруешь оладьи?
— Эй, я ничего не ела больше двадцати часов и в свое оправдание скажу, что кофе на заправке был дерьмовый, — разочарованно вздыхает Майклсон. — Как мама? Все так же? Если ты надеешься, что мой отец спустится на завтрак, то он скорее переживет очередное нападение врагов, возвращение моего дедушки Майкла или подавится пеплом белого дуба, чем сядет завтракать за один стол со всеми.
— Иного я не ожидал, — отвечает вампир отворачиваясь к газовой плите. — Хейли спит. Ей лучше и она не пьет, не срывается, занялась стаей, вернулась к тренировкам и разговорам с Марселем, ей это очень помогает, как оказалось, не говорит о нем. Мы переехали сюда две недели назад. Мою квартиру затопило.
— Отъезд пошел всем на пользу, но дядя Элайджа обещал приехать на Рождество, а я дала слова сыграть с ним на фортепиано. Нужно только пережить несколько недель и семейный праздник.Ты хотя бы не живешь в доме с кинжалами и гробами в подвале, а у входа в комнату стоит охрана, — произносит Хоуп. — В городе ничего странного не происходило?
— Не весело, наверное, — подтверждает Деклан. — Ты всегда можешь прийти к нам, конечно когда закончится ремонт.Нет, в городе все тихо.
— Жить в бассейне наверное весело, — пытается шутить Хоуп, а слова вампира успокоили ее, все же успела и еще может остановить непоправимое. — Мне нужна твоя помощь.
— Да, я сделал, как ты просила, пакеты с печеньем собраны, — одобрительно кивает Деклан, переворачивая деревянной лопаткой оладью.
— Спасибо, но мне нужно, чтобы ты заменил моего дядю Элайджу, представил фракцию вампиров на собрании в церкви святой Анны, — твердит девушка.
— Что? Ты же знаешь, как я далек от этого. Я обычный ирланский повар- вампир не вмешивающей в дела города, — отвечает он. — Может Ребекка или Фрея?
— Я не хочу все испортить, понимаешь, а слишком много Майклсонов явно не обрадуют всех, — на выдохе.
— Не переживай так из-за собрания, я буду там, как представитель вампиров в этом году, все пройдет, как всегда и надеюсь без потерь, — сглатывает подступивший ком, когда Хоуп кладет голову ему на плечо.
— Ты всегда был так добр ко мне, — нашептывает Хоуп.
Наслаждайся своими победами,
Говори, разгоняй, что ты слабая,
Не лечи меня, детка, советами,
Расскажи, расскажи, что ты самая.
Звери — Говори.
Клаус Майклсон не изменился, за столько лет после появления на свет любимой дочери, хмурый, погруженный в свои мысли поднимается по лестнице ведущей на второй этаж.
Послал бы все и всех к черту.
Вольный одинокий волк с безмерной тягой к жизни.
Майклсон в последние дни натянут подобно струнам старинной скрипке, той, что пылиться в чехле, в комнате Элайджи рядом с ненужным хламьем в сундуках, обессилен встречаясь взглядом с каре-серыми глазами Маршалл. Выглядит не лучшим образом: несвежая одежда, пыльные черные брюки, оброс светлой щетиной.
Помятый, устал, кажется, что судорога не отпускает ноги, вымотан после дальней дороги.
Молча наблюдает за вышедшей из комнаты Хейли.Щурится спросонья ступая вперед. Сегодня на ней лишь короткий, шёлковый спальный комбинезон цвета аметист украшенный изысканным белым французским кружевом, пытается поправить тонкую бретель.
Гордая и смелая волчица.
Хейли изменилась за это время.Клаус понимает ее и принимает этот факт, почему она стала именно такой, столько раз ломалась, не удивляет, что та наслаждается своими победами, ее взгляд полон ненависти, передает что-то типа: «Когда ты исчезнешь, Клаус Майклсон или Иди ты к черту, гори в Аду, заколебал».
Внутри его что-то скребет, под каждой из двухсот шести костей, прямиком к мертвому сердцу.
Когда это закончится?
Маршалл задевает его плечом, ухмыляется, ступает на ступеньку ниже, не надеялась, что тот уступит дорогу, не ожидала увидеть его сегодня, как не желала говорить. Не простила после всего и тех правдивых, обидных, слов. Да в их совместной жизни, если так можно сказать, жизни было много сломанных костей, криков, крови, проклятий, смертей.
И как в нем хватает терпения?
Из наград Клаус Майклсон удостоился, пожалуйста, только одиночества.
Сконцентрироваться на доносящейся из квартала мелодии, точнее отрепетированном похоронном марше. За столько веков существование привык к этой протяжной и грустной мелодии, откровенно желает услышать данный марш в честь Хейли Маршалл, его удовлетворит если та уйдет волчицей бродить, потонет в новоорлеановских болотах. Тогда бы в его списке было на одну проблему меньше. Скольких уже проводил под этот марш и траурную процессию, с цветами, в идеальном черном костюме.Скольких глупых, провожал в чёрном, под зонтом уже и не вспомнит.