Эта длинная ночь закончится?
Хейли разглядывает огни фонарей и цветных вывесок, проходящих мило людей, дрожит, сердце в груди колотится, видя отражение Майклсона в стекле, опускает руку к области сердца, навис над ней словно дождевая грозовая туча.Не уйдет пока дочь не уснет. В мыслях всплывает тот момент, когда Клаус впервые привел ее в детскую, блики висящих над детской кроваткой хрустальных камней, говорил и обещал, что вправду желает, чтобы Хейли жила здесь, что у ребенка должны быть родители и родной дом. Ее не удивляет, что сегодня Клаус просидит у постели дочери всю ночь лишив себя сна, при необходимости разорвёт любого, кто приблизится к дому.
Переживает, но доверят словам Хоуп, что все будет хорошо и то был просто ритуал, чтобы заткнуть пресловутых предков ведьм Нового Орлеана.
В глазах напротив пляшут те самые демонята, которые ей не собираются подчиняться, губы расплываются в ехидной ухмылке. Как он вообще посмел подойти к ней? Фыркает, вытягивает руку, разорвать его может на мелкие кусочки флага, все равно все раны залечатся, внутри безумная ненависть к его эгоизму и самолюбию, этой ухмылке и ямочкам на щеках.
— Мне пора… Деклан ждет. Не смей открывать дверь балкона в комнату нашей дочери, как поняла завтра моя очередь дежуреть. Случайно услышала, от кучки ведьм, что Предки вернулись. Я не хотела говорить Хоуп. Это правда? Как всегда, меня не посвятили в происходящее.
— Волчонок, данная проблема уже решена. Они не опасны. Все хорошо. Доверься мне. Опасно? Пока я здесь? Что еще опасно для нашей дочери? Если она съест слишком много любимого десерта и шоколода? Ваниль? Свежий воздух? Зубная щетка? Расческа? Духи?
Не посмеет сказать банальное «Не уходи». Не в его стиле признавать поражение. Сколько столетий бежал, прятался за пафосным: «Я убью тебя и всех, кого ты знаешь», обнажал клыки, развлекался. А сейчас? Сейчас рухнуть готов под проклятиям вечного одиночества.
Не посмеет сказать:"Этому миру нужно необходимое зло. Без тебя в городе не то.Ты нужен.» Прекрасно помнит, как тот заявил ведьмам : " — Убейте её и ребёнка. Мне плевать». Никогда не признает, что нужен он ей и дочери, пусть за тысячи километров, но живым, вдыхающим необходимый кислород, каждую секунду. Одна не справится, не вытянет все проблемы города, даже с помощью всесильного и контролирующего Марселя. Только такая побитая, пустая и убитая жизнью, отчаянием, болью могла привязаться к Майклсонам, готовая всегда сражаться, в любой момент жизнь отдать за семью. Если город слишком переоценил королеву оборотней? Видела, как преклонялись перед ней, как готовы идти за ней в любой бой. Даже тот встал на колени перед Люсьеном Каслом ради нее, вот еще одна победа в копилку Хейли.
Руку опускает на плечо, а в глазах Хейли теплится тепло.
— Верь мне или нет, Хейли, я хотел, чтобы ты была счастлива.
Помнит, что та не пленница в этом доме, уйдет когда пожелает, убрав его руку с плеча, захлопнув за собой белую деревянную дверь.
Не знает, что дышит она только ради дочери, возможно его, ведь Хоуп нужен отец.
Никто не посмеет навредить волчице, даже прикоснуться, ведь Хоуп без матери вряд ли сможет жить, отца начнет винить, уйдет, проклянет, возненавидит, лично закроет его в гробу, если случиться что-то нибудь с альфой Полумесяца.
Семья?
Жить мирно под одной крышей, у этих двоих вряд ли выйдет. Продержатся неделю и все заново, на репиде, словно мантра, опера, дешевая мелодрама, что каждый вечер смотрят домохозяйки по телевизору: «Сдохни Клаус», после «Ненавижу тебя, Хейли Маршалл».
Этим двоим сталкиваться, словно полюс к плюсу, минус на минус — противопоказано. Пока эти двое грызутся, плются ядом, целая вселенная может самоуничтожиться, города обратиться в серый пепел.
[Не малютка]Хоуп окончательно сбилась не зная, что с этим всем делать. Понятия не имеет, то ли смириться, уехать куда подальше, когда станет невыносимо и паршиво, попытаться восстановить душевный покой, сорваться, издалека наблюдать за Ником Керби, у которого нормальная жизнь, то ли лично заткнуть родителей с помощью заклинание, запереть в гробах, что пустые стоят в подвале, то ли прятаться за:"Все хорошо.Я счастлива, дома, в любимом городе. Люблю родителей одинаково».
Город давно привык, что король Клаус Майклсон и королева Хейли Маршалл не ходят взявшись за ручку по кварталу, не признаются в любви сидя на скамейке в парке, под полной луной. Для этих двоих крики самая сладостная из песен. Для этих двоих звон бьеющегося стекла услада для ушей.