— Это ужасно, - тихо говорит Джейн.
— Роуз держись, - Хоуп обнимает девушку, садится на скамейку.
— И кто посмел совершить такое? – вздыхает Белла.
— Некий Клаус Майклсон, моя мать ведьма и смогла узнать правду, может и этого монстра и вправду стоит бояться, - сквозь слезы пытается проговорить Роуз.
— Это мой отец, - Хоуп имя отца режет по слуху и промолчать она не могла.
И только после того, как к ней больше никто больше не садиться за обеденный стол или те самые столы, которые Керолайн расставила в саду поместья, чтобы воспитанники могла отдыхать и общаться.
И только после всего этого Хоуп понимает, почему ей нужно было молчать о своем отце. Она ведь лгала всем, что ее отец художник и путешествует по миру, потому что создает свою новую коллекцию. Лгала она с десяти лет, потому ее спрашивали и она видела, как семьи приезжают, чтобы навестить своих любимых детей или на праздники, которые так любила устраивать Керолайн, чтобы сблизить весь пансионат и еще сильнее, чтобы почувствовались эти тончайшие нити, которые связывают семьи : традиции, рецепты индейки для Дня Благодарения или имбирных пряников. Все то, что связывает поколения. Все то, что такими тончайшими нитями может связать семьи. Все то, что называют поддержку. Все были счастливы и довольны.
Теперь все иначе.
Теперь Хоуп сидит в полном одиночестве. Сидит на этой скамейке и смотрит на проходящих, спешащих подростков и воспитателей, учителей. Она одна среди людей и пожалуй это самое ужасное, что могло случиться с Хоуп Майклсон – она одна среди тысячи людей.
Самое страшное остаться в полном одиночестве среди людей.
Похоже Хоуп Майклсон унаследовала и корону одиночества.
Спустя пару дней Хоуп действительно начинает верить в великую силу одиночества. Потому что так не бывает. Потому что ее отец столкнулся с этим и не победил, а погряз в болоте одиночества. Потому что она падает с лестницы, когда ее задевают плечом. Хоуп падет, сдирает в кровь локти и колени, пачкает и ее брюки порваны, ее рисунки и наброски разбросаны и она опаздывает на урок, слышит смех у себя за спиной, но она не могла оставить свои рисунки. Все рисунки для нее значат слишком много. Рисунки – ее личный и кропотливый труд. Ее заклеймили в школе, как дочь самого монстра Клауса Майклсона, контроль матери и все это сбивает с ног.
Хоуп абсолютна выбита из жизни, ей плевать на все и всех. Она не спит ночами и рисует. Только после одно из сюжетов по телевидению Хоуп убирает все тона и оставляет только два : черный и красный. Она рисует кровью. Кровь теперь впитывает белые листы бумаги и мольберта. Она точно знает, что в подвале хранятся пакеты с донорской кровью, которые она крадет, чтобы рисовать.
Керолайн пожалуй не оценивает всего это, но запретить не может.
Хоуп будет продолжать таскать кровь из холодильника для своих рисунков.
Хоуп желает уйти из пансионата и откровенно поговорить с Керолайн, только та хмурится и скрещивает руки на груди.
— Нет, милая… Я не могу сделать этого.
— Я не могу жить здесь, Миссис Форбс – Сальваторе. Все смотрят на меня, как будто убийца я.
— Не думай об этом, Хоуп. К следующему году все забудут. Успокойся…
— Этого вы желали для меня? Все вы? Чтобы я жила, как перекати-поле? Я устала быть той, кем меня желает видеть мать. Я устала, утратила веру и чувствую себя потерянной.
— Я желала, чтобы ты сыграла роль Джульетты в спектакле. Я желаю тебе только всего лучшего, Хоуп.Чего ты хочешь?
— Я хочу жить в том доме, одна, в комнате отца и рисовать. Я знаю, что мать отдала вам ключи. Пожалуйста…
— Тебе всего четырнадцать и я не могу сделать этого…
Керолайн только обнимает Хоуп, кормит мороженным и обещает, что все будет хорошо, но Хоуп уже никому и ни во что хорошее не верит. Хоуп четырнадцать, но она понимает. Все хорошо понимает.
She said her daddy was an alcoholic,
Она сказала, что её отец был алкоголиком,
And her mother was an animal,
А её мать - животным во плоти,
Now she's living like a rolling stone.
Теперь она живёт, как перекати-поле.
She said that the law will never take her alive.
Она сказала, что закон никогда не возьмёт её живьём
If you take her home.
Если они вернут её домой.
Что ж, ей пятнадцать и за два дня до отъезда в пансионат « Сальваторе» она сбегает.
Сбегает не в доки, не в бар, не к парню или подруги, не сидит в квартале и рисует.
Хоуп сбегает в церковь святой Анны. Сбегает туда, где и началась ее история. Сбегает с большой папкой для рисунков.
Хоуп сталкивается с восемнадцати летним чернокожим юношей – Адамом, который приветливо улыбается ей, только вот Хоуп выглядит напуганной и потерянной.