Hurts - Rolling Stone. ©
Комментарий к Глава 10. Восемь лет, как один день. Часть I. Перекати-поле. Хоуп.
P S - это намек на тех, кому будет посвящена следующая глава. Теперь так будет несколько глав подряд.
Глава 11. Восемь лет, как один день. Часть II. Сердце викинга или сдавайся. Кетрин и Элайджа.
Когда обиды сойдут на нет,
Когда ты будешь готова гореть в огне,
Когда ту будешь готова простить меня,
Впустить меня в свой рассвет.
Когда желания одержат верх,
Когда от жажды остаться с тобой навек
Я перестану бояться, что гнев небес
Скажет мне "Это конец!"
Сдавайся! В твоей войне ничья, и я прошу - возвращайся.
Сдавайся! В моей пустыне ты мираж, но не исчезая.
Я не верил, что без любви душа, как без воды, высыхает.
Я больше тебе не враг. Сдавайся!
Сергей Лазарев - Сдавайся.
*** Маноск, Франция. ***
Странно.
Кетрин вообще не из тех, кто обращает внимание на всякие сентиментальные мелочи или романтические сюрпризы. Она сильная и привыкла носить эту маску уже пять долгих веков, наверное, даже против такого, всех этих уличных музыкантов, что выступают с однотипными песнями, что слышны за каждым углом и не только в Новом Орлеане.
И это странно.
Потому что, она сейчас встречается именно с музыкантом. Смотрит, как тот играет на фортепиано новую мелодию, которую сочинил специально для нее, как длинные пальца, стучат по черно-белым клавишам и Элайджа не перестаёт улыбаться.
Забавный такой.
Как будто мальчишка ещё, а не мужчина — викинг, не первородный вампир.
Обводит быстро глазами свою случайную публику, — их тут не больше человек сорока, и выдыхает, потому что она не слушает его, как обещала. Кетрин разносит заказы и ведь все не так все, как она ему обещала. Не так, и Элайлджа понимает, что выдохнул одновременно с ней, когда та проходит мимо его на этих каблуках, с подносом в руках.
Кетрин ведь, действительно, против такого.
Против и что-то шепчет себе под нос, когда вибрирует ее мобильный.
И это странно, потому что руки сами тянутся, чтобы ответить на звонок, когда выходит на улицу, через черный выход.
Ей вдруг захотелось послушать, но слышит она только угрозы в свой адрес.
— Я убью тебя, Пирс!
— И тебе, привет, Клаус. Что случилось, что ты меня вдруг захотел меня прикончить. Кажется у нас ничья. Можешь приехать, хотя нужно было убить Хейли, когда была возможность. В ней проблема?
— Она сказала, что уйдет с Хоуп, если Элайджа вернется с тобой. Я нашел выход: убить тебя.
— А я уже подумала, что ты напился. Нет… Я найду выход.
— И мне нужно тебе довериться? Вампирской шлюхе и лгунье?
— У тебя нет выхода… Хоуп все равно твоя дочь и ею останется. Не сможет Хейли разлучить вас.
— Один раз пыталась…
— И…?
— Я ее наказал. Она сполна поплатилась.
— И в этот раз поплатится. Ты дал слова, что не станешь мешать нам с Элайджей, если он пожелает остаться со мной. Я всего лишь хочу быть счастливой. Я не хочу быть одинокой, и думаю, что ты прекрасно это понимаешь, Клаус.
— Как Элайджа?
— Все хорошо. Правда. Если бы ты видел его сейчас. Он улыбается, и я никогда не видела его таким. Он и вправду счастлив.
— Мой брат счастлив и это должно меня успокоить.
— Должно, Клаус…
За две недели она изменилась, потому что много думала. Думала, как помочь своему злейшему врагу. Что случилось с Кетрин Пирс?
Каждый день одно и тоже. Каждый раз с Элайджа играл новую мелодию.
И Кетрин не понимает, почему вдруг фортепиано звучит для нее совершенно иначе.
Удивительно.
Она закрывает глаза, слышит с его голос. Элайджа будит ее поцелуем в лоб, а в комнате стоит запах кофе и лаванды.
Удивительно.
— Катерина…
Когда через пару минут она окончательно просыпается, то видит букет лаванды и завтрак на черном деревянном подносе. Романтический завтрак и Кетрин.
Всех этих романтических намеков и идиотских песен о любви, которые Пирс так не выносила.
Но не рядом с ним.
Рядом с ним она улыбается и поправляет бритель черной шелковой сарочки GLORIA
Восхитительно драматичная GLORIA — новое вопрощение сексуальности и драмотизма -сорочка средней длины из тончайшего французского шелка создает привлекательный, женственный силуэт. Глубокий вырез соблазнительно обрамляют грудь и вдополнение ко всему выбитые розы на прозрачном капроне. Сзади Тончайшие брители сплетающие крест-накрест. Розы и черный шелк — драматизм или черный романтизм. Впрочем, сейчас она улыбается ему, пока Элайджа садится на постель, ставит и держит поднос.
Сейчас она просто вынуждена подняться свою голову с подушки и сесть.