Лина Серебрякова
Три года ты мне снилась
1
Летней июньской ночью торговый корабль «Виктор Паноенков» двигался в северо-восточном направлении, в порт приписки после долгого нелегкого плавания. Со времени торжественного спуска на воду в южном городе Николаеве, когда его принял под командование опытный капитан, корабль вновь и вновь возвращался домой с полными трюмами.
Было так и на сей раз. Обычно в это летнее время даже северные моря благосклонны к утомленным долгим плаванием экипажам, не испытывают моряков на крепость, встречают яркой морской синевой, светлыми зорями после коротких ночей, словно приветствуя их возвращение домой, в самый северный порт России.
А вот сегодня море штормило. Небо затянули лохматые грозовые тучи, посверкивающие вспышками молний, и на палубу серой стеной обрушился ливень. Этот дождь сплошной пеленой застилал просветы между острыми пенистыми гребнями волн, ухудшая и без того плохую из-за сильной качки видимость. В такую погоду судно двигается вперед почти вслепую, по стрелкам и огонькам на приборной доске, круглосуточно высвечивающим курс в бушующем море и состояние всех жизненно важных механизмов корабля.
В эту ночь здесь нес вахту Клим Ковалев, старший помощник капитана. Он не ожидал морского ненастья на подходах к родному порту и даже рассчитывал поразмышлять кое о чем в эти последние часы на корабле. Из своих тридцати семи лет он отдал морю почти семнадцать и если не стал капитаном, то лишь по собственному внутреннему убеждению. А сейчас и вовсе подумывал о списании на берег. Именно это ему и хотелось хорошенько обмозговать в белую северную ночь последнего дежурства.
Но какая там белая ночь! Под темными сводами грозовых туч, застилавших горизонт, под проливным, словно осенним, холодным дождем, все внимание приходилось уделять приборам. Флаг на мачте бился родной, российский, а вот грузы в трюмах стояли разные, из дальних и совсем дальних стран.
Несмотря на ненастье, настроение у старпома было хорошее. В дождях и штормах новизны для него никакой, а вот то, что томительные думы последних недель наконец-то привели к окончательному решению, проливало на сердце спокойную уверенность. Итак, после семнадцати лет плавания он уходит с флота. И если жизнь неизвестно почему ставит перед ним странную задачу начать все сначала, он обязан слушать свой внутренний голос, свою душу, а не то, что ему говорят огорченные его выбором друзья, эти крепкие, верные и надежные парни, вместе с которыми пережито так много.
Нет, понять другого до глубины душевной, до печенок не дано никому. Сам-то себя не всегда понимаешь.
Клим усмехнулся, поглядывая на приборную доску, и негромко отдал команду рулевому.
Прощай, море! Все непросто в этом мире и в нем самом, Климе. Но как только они прибудут в порт, он подаст рапорт начальству. Решено. Прощай, соленая морская волна и крутая морская судьбина. Будущее, при всей его неопределенности, наполняло силой и ощущением глубокой внутренней правоты, пусть даже на удивление всем, кто его уважает, и к негодованию, он предполагал это, собственного семейства. Он достаточно хорошо знает себя, чтобы не ошибиться в принятии важного решения.
От мыслей внимание отвлекло ощущение, будто шуршат, пересыпаясь, стальные опилки — вернейший признак приближающейся угрозы. Подобное предчувствие было особенностью Клима, не раз доказавшей свою безошибочность, не единожды спасая Клима и весь корабль от неминуемой беды.
— Что происходит? — насторожился он.
Какая неведомая опасность подстерегла их? Главное, определить источник, хотя бы направление. Так. Что-то впереди! Что бы там ни было, необходимо резко остановиться и... и взять влево. Попробуй-ка произвести подобный маневр при такой волне!
— Стоп машина! Полный назад! Лево руля!
Теперь главное — быстрота. Корабль, пеня волну, зарылся, застопорился на коротком пробеге, медленно отвернул нос влево.
— Не остановишь сразу, не шоссе. И в полный-то штиль непросто, а в штормовое волнение... — напряженно шептал Клим, чутко ощущая многотонную махину судна.
На мостик вбежал капитан, невысокий мужчина, наскоро застегивая черный китель.
— Что опять случилось, Клим? Что ты творишь?
Корабль становился на якорь. Гремя, разматывала якорную цепь мощная лебедка.
— Сейчас увидим, — ответил Клим, включая дополнительные прожектора. — Вон она, красавица!
Капитан не верил своим глазам.
Прямо по курсу мощный луч прожектора сквозь дождь и волну высветил всплывающую темную махину подводной лодки. С нее еще бежала вода, на верхней палубе уже метались люди, замигал сигнальный фонарь.