И если до порога я кое-как добралась на своих двоих, то на свежем воздухе ножки нести отказались, и вообще, мое бренное hroa11 неудержимо стремилось рухнуть под ближайший кустик.
Алдор, на чьей руке я повисла мертвым грузом, неодобрительно хмыкнул и развернул меня к себе лицом (должно быть, основательно помятым и перекошенным дикой ухмылкой, — но мне через призму бурлящей в крови коварной жидкости все казалось на редкость забавным).
— На лицо все признаки отравления. Отравления выпитым и… — взгляд Отступника скользнул по злосчастным кустам — …акацией серебристой, растением, в целом, безобидном, но только не в это время года.
— Не на лицо, а на лице… — Фыркнула я, чувствуя, как ускользает из под ног прежде такая надежная твердь Арды.
— Вы позволите?
— Ы…?
Теплая ладонь осторожно легла на лоб (теплая…непорядок, должна быть ледяная и скользкая, хе-хе!). Я привычно попыталась отстраниться. Не тут-то было: от головы до ступней разлилось оцепенение. Перед глазами невольно вспыхнули красочные образы из рассказов старших о Среднеземье…и о нравах избравших Тьму. Другой рукой Алдор неторопливо провел над солнечным сплетением. По телу прокатилась волна холода, и я от неожиданности села на землю, испуганная и трезвая.
— Простите, что напугал вас, но в прежнем состоянии вы вряд ли смогли бы благополучно вернуться в…Тирион, не так ли? — Алдор невозмутимо помог мне подняться.
— Тирион-на-Туне. — Кивнула я, с ужасом представляя прогулку по Граду Нолдоров в "прежнем состоянии", чреватом как возможными травмами, так и безвозвратно погубленной репутацией.
— Благодарю за то, что скрасили нам вечер, леди Фэйниель. Я еще увижу вас?
— Да! — С поразившей меня саму поспешностью. Где моя хваленая сдержанность? Годами взлелеянный образ стремительно трещал по швам. — Но где? В Валмаре?
— Пока еще в доме Аллана. Буду с нетерпением ждать встречи… — В глазах айнура (или мне только показалось?) мелькнули багряные искорки. По спине пробежал знакомый уже холодок, вызывая, впрочем, не страх, а странное щекочущее возбуждение, сродни которому разве что азарт ныряющих за жемчугом пловцов-телери и восторг тех немногих безумцев, кто в одиночку покорил вершины Охранных Гор12.
— Взаимно, Высокий. — Алдор с непринужденным изяществом поклонился в ответ на любезность, а я, нащупывая в складках туники амулет, как завороженная, продолжала смотреть ему в глаза.
— Namarie13. — Строптивый кулон наконец-то скользнул в ладонь, открывая путь к благоразумному отступлению.
— Namarie, aranel. — Едва заметная усмешка красноречиво пояснила мне, какого Ступающий-во-Тьме мнения о благоразумии.
…И свет глаз его был пламенем, что опаляло зноем и пронзало хладом…
Я спохватилась, когда под ногами зашуршал крупный светлый песок. Огляделась. И подавила несколько рвущихся с языка слов из Тайного Наречия Древних.
— Мы заблудились? — Алдор недоуменно вертел головой, явно пытаясь сообразить, чем мне не угодила мелкая речушка с обрывистым, поросшим ракитником правым берегом.
— Лучше б мы заблудились…О, проклятье! — Я схватила айнура за край плаща, увлекая в ближайшие кусты. На змеящейся по крутому склону натоптанной тропке показались две негромко переговаривающиеся фигуры. Его я узнала даже в сумерках, по короткой лазурной накидке, неизменной белой тунике с вышитым на груди солнцем и крупно вьющимся золотистым локонам. Лаурэ, сын Ингвэ. Ее, чуть погодя, тоже, по светло-русым, падающим до колен, косам и колокольчиком звенящему смеху. Лалвендэ. Дочь Финвэ и Индис Ясной. Лалвендэ, соловей Тириона. Моя сестра. Рука в руке, голова девы клонится на плечо ее спутника. И оба светятся счастьем, сравниться с которым могла только охватившая меня ярость.
— Кто это? И почему мы прячемся? — Шепот айнура подействовал отрезвляюще.
— Вы, кажется, просили показать вам все достопримечательности Благих Земель? Извольте. Мы ненароком вломились в святая святых — здесь влюбленные от веку обменивались клятвами и обручальными кольцами. Сколько трепетных признаний помнит эта река — не счесть…Сладкая парочка у воды — сын короля ваниаров и моя младшая сестренка. По совместительству — и его сестренка. Двоюродная. Такая вот забавная квэнта14…
Алдор неопределенно хмыкнул. Меж тем, страсти на берегу накалялись. Я нагло высунулась из-под защиты кустарника для лучшей видимости, — предусмотрительно наложенная Отступником иллюзия вполне это позволяла. Эру Илуватар, какие позы! Какие фразы! Жаль, я не менестрель — замечательная баллада пропадает!
— Melde15, завтра я пойду в Тирион, просить у государя Финвэ твоей руки. Но знак искренности слов моих хочу отдать тебе сейчас. — Лаурэ картинно пал на колени перед избранницей, протягивая смущенно теребящей поясок Лалвендэ некий предмет, красноватым золотом блеснувший в последних мазках заката. Колечко…
— Дозволит ли семья наш брак, — мы в столь близком родстве? — На хорошеньком личике сестры неприкрытая радость сменилась тревогой.
— Еще как дозволит. — Прошипела я за спину. — Ингвэ и род его вхожи в Небесный Чертог22. Кто откажет любимцу Владык? Скоро в Доме Финвэ нолдоров совсем не останется, одни ваниары и полукровки…Глядите, глядите. Сейчас начнет вещать о силе любви, не знающей преград, или я не Глава своего цеха!
— Наша любовь все преодолеет! — С жаром воскликнул Лаурэ, обнимая приунывшую нареченную. — Вот увидишь, melde! Я…я брошусь в ноги самому Повелителю Арды! Он благословит нас!
— А вот это зря — близкородственное скрещивание до добра не доводит. — Теплое дыхание Алдора коснулось моего виска. Я с деланной укоризной покосилось на айнура, хотя замечание было, что называется "в корень".
— Спой мне, милый…ту…помнишь? — Застенчиво попросила Лалвендэ. Так, где здесь сук покрепче — пойти, повеситься, чтобы только не слышать этого. Поздно…
…О дивный вертоград, всех прелестей земных
Исполненный, в тебе одной моя отрада.
Моих мечтаний образ золотых,
Постылых дней желанная услада…
Я о тебе тоскую день и ночь,
Мне блеск очей твоих бездонных застит разум…
Молю, мне дай ответ — ждать более не в мочь!
Иль я расстанусь с этой жизнью разом…
— Подсобить бы тебе, о светоч таланта… — Сквозь зубы бросил Алдор. — И что, вот это теперь называется пением? Узнаю школу Дана, — избыток пафоса в ущерб смыслу.
— Пение высокородного принца — украшение пиров в Валмаре. — Осклабилась я, признав в Отступнике родственную душу. — Если же благоволением Великих оно вдруг станет украшением пиров в Тирионе, я переселюсь под гостеприимный кров Владыки Аллана. А что значит — "пафос?"
— Чрезмерная напыщенность. Не оставить ли нам два любящих сердца наедине? Иллюзию можно поддерживать и при движении. Не столь четкую, разумеется, но раз возможные зрители поглощены друг другом…Что скажете, леди Фэйниель?
— Не возражаю. — Я обернулась, — Лаурэ неуклюже потянулся к губам возлюбленной. Оба стыдливо зажмурились. На ощупь целовать будет? Ну, удачи тебе, Золотой Голос Валинора…
— …Так чем же вам, aranel, столь ненавистно то приятное во всех отношениях место?
Поднялся ветер, и я с удовольствием закуталась в благородно одолженный айнуром плащ. Рыжевато-коричневый — совсем не его цвет. Подарок Кователя? Ему бы пурпурный. Или…черный.
— Хотя бы тем, что меня туда не приглашают. — Вздернув подбородок, с вызовом посмотрела прямо в глаза Алдору — пусть думает, что хочет. — Как хорошо, что они не заметили нас…Лаурэ — первый сплетник Валмара, а у сестры, что на уме, то и на языке. Одно слово — ваниары…
— Вижу, моя леди, вы недолюбливаете Дивных Эльфов. Прискорбно.
— Скажите уж прямо, Высокий, — прискорбно, непроходимо и на диво тупых. И, прошу, называйте меня просто Фэйниель — строгий этикет пусть остается для Небесного Чертога.