— А ты что подумал?
— Я подумал, что ты, как настоящий маньяк, заманишь меня конфеткой и трахнешь, — обращённый к нему насмешливый взгляд Кирилла Лазарев чувствовал на щеке, даже не поворачиваясь. — Можно прямо в машине.
У Лазарева что-то заныло в груди, тонко и беспомощно, словно собиралось порваться. Господи, какая же дешёвка! Дешёвка и блядь. Надо было сразу машину показать, не пришлось бы кругами ходить. Как можно быть такой шалавой и одновременно… Нет, думай не об этом.
— Ты за это денег хочешь? — спросил он. — Сколько?
— Нисколько. Я не по этому делу, — просто, совершенно не обидевшись ответил Кирилл. — В смысле, я не работаю. В смысле, я не блядь, — уточнил он дополнительно, словно боялся, что Лазарев его не поймёт.
Тот только кивнул. Ему тяжело было разом следить за дорогой, постоянно перестраиваясь в потоке машин, и поддерживать тяжёлый, постоянно балансирующий на какой-то опасной грани разговор с Кириллом.
— А вдруг я на самом деле маньяк? — неожиданно для самого себя брякнул Лазарев. — Вдруг я хочу…
— Ты, конечно, странный, но не в таком смысле, — перебил его Кирилл. — И ты бы не стал такую тачку светить.
Глава 3
Лазарев, опять решивший выехать заранее, припарковался возле дома Кирилла сильно раньше назначенного. Подъезда он не знал: вчера, когда они приехали, дворы уже были тесно заставлены машинами, стоящими и вдоль дороги, и на полысевших газонах, и Кирилл посоветовал ему туда не соваться. Лазарев не стал настаивать, а теперь думал, что пацан вообще мог соврать, когда показывал дом. Мог пойти по направлению к нему, а потом куда-нибудь свернуть.
Лазарев предлагал заехать за Кириллом на работу, но тот отказался. Может, не хотел показывать, где работает, а может, наврал про неё. Лазарев ему не доверял. Не видел никаких оснований верить. Имя, возраст, работа, адрес — всё могло быть враньём.
Кирилл иногда ему нравился, иногда раздражал — до отвращения. В голове как будто существовало несколько несвязанных образов одного и того же человека. Лазарев терялся: Кирилл, судя по всему, был не особо умён, да и вообще прост, как три рубля, а он всё равно не мог просчитать его, предсказать реакцию, чёртову примитивную реакцию… Возможно, он просто чересчур усложнял. Надо было мыслить на уровне примитивных потребностей: пожрать, потрахаться, покататься на дорогой машине.
Дом, обычная старая панелька, был последним в ряду точно таких же: за ним была узкая полоса деревьев, а за ними начиналась промзона.
Кирилл вышел из самого дальнего подъезда с двумя большими чёрными пакетами. Лазарев поехал в его сторону, но тот, заметив его, замахал рукой, показывая, чтобы он ехал к выезду из двора. Сам он, несмотря на то, что возле дверей мусоропровода уже была сложена горка таких же пакетов, потащил свои через весь двор на помойку.
Когда он сел в машину, то вместо приветствия пояснил:
— Какая-то сука забила мусоропровод.
— Привет, — сказал Лазарев.
— У тебя есть планы или ты просто так? — Кирилл спрашивал просто и обыденно, словно они были уже сто лет знакомы.
— А что? У тебя есть планы?
Кирилл покачал головой из стороны в сторону:
— Сейчас в квартире никого, — он кивнул в сторону дома.
— Нет, — излишне торопливо ответил Лазарев. — Я один живу, место всегда есть. — Он понял, на что намекают, но вместо того, чтобы придумать правдоподобные причины для отказа спросил: — Ты с родителями живёшь?
— Не-а. У родителей и без меня перенаселение. С друзьями.
— А, с теми?
— С другими. Те у нас тусят только. Так мы что, к тебе едем?
— Можем ко мне, но сначала в ещё одно место, — Лазарев заглушил мотор: возможно, они простоят здесь долго. А возможно, нет. Возможно, Кирилл сразу пошлёт его и выскочит из машины. — Не принимай на свой счёт, но у меня есть правила. Я так понял, что постоянного у тебя никого нет…
— Нет, — кивнул Кирилл. — А что такое?
— Зато много разовых, поэтому мы сейчас поедем в «Инвитро» и ты сдашь анализы.
— Ты серьёзно?
— Да. Абсолютно.
— Блядь, ты серьёзно?!
Кирилл смотрел на него без обиды и возмущения, но с восторженным удивлением, как будто Лазарев сейчас на его глазах с места кувыркнулся через голову.
— Это нормально. Я не хочу подцепить…
— Ты типа хочешь меня без резинки трахать? — веселье Кирилла стало немного озадаченным.
— Нет, но на всякий случай. Это всё равно достаточно близкий контакт.
— Ну да, я понял, — усмехнулся Кирилл. — У тебя, наверное, редко секс бывает? Такие приготовления, анализы…
Лазарев опустил глаза: на самом деле он никогда настолько не заморачивался на безопасности. Сейчас он просто тянул время. День или два отсрочки, и не спуская Кирилла с крючка. Он хотел секса с ним — вспоминал тот вечер, лабиринт в сауне и хотел, и одновременно боялся его. А ещё боялся, что у него не получится. Что-то сломается и не замкнётся, искра не побежит. Но другого предлога, чтобы удержать Кирилла рядом, кроме секса, он не мог придумать.
Лазарев искоса посмотрел на него и произнёс:
— Зато у тебя часто, это я понял. А когда в последний раз проверялся?
Кирилл поднял глаза к потолку:
— Ну… Наверное, в прошлом году…
— Могут быть сюрпризы.
— Я только с резинкой. Всегда, — упрямо тряхнул головой Кирилл. — Я ж не идиот.
***
После «Инвитро» — Кирилл в итоге согласился без проблем, его эта ситуация, казалось, забавляла — Лазарев отвёз его поужинать, а потом домой. Пацан выглядел слегка обалдевшим: за ним никто раньше так не ухаживал — с доставками до дома, ужинами пусть и не в дорогом, но всё же приличном месте и, тем более, анализами на инфекции.
Лазарев теперь знал о Кирилле чуть больше. Он жил у знакомого, который то ли работал дома, то ли вообще толком не работал. Знакомый, некий Дрюня, после смерти родителей оказался в детском доме; попал он туда в четырнадцать лет, а восемнадцать вернулся в двухкомнатную родительскую квартиру. У него был постоянный партнёр, парнишка на пару лет помладше из того же детдома. Ему дали однушку где-то в Подмосковье, её он сдавал, а жил с Дрюней. Кирилл пришёл к ним на пару дней перекантоваться после ссоры с родаками, но в итоге завис на год. Чем зарабатывал на жизнь он, Лазарев пока не понял. Работал он вряд ли головой, скорее руками. Лазарев рассмотрел их: пальцы больше напоминали детские, с округлыми мягкими кончиками, странно ровные, как у восковой куклы, без утолщений в местах соединения фаланг. Под коротко остриженными ногтями и в тонких складочках кожи рядом была видна не неотмытая, а именно въевшаяся тёмная грязь. Скорее, не грязь даже, а что-то похожее на краску. На большом и указательном пальце правой руки она въелась и в подушечки, так что узоры и лабиринты на них были хорошо видны.