— Нет, — отвечает солдат. — Это Франция вместе с Англией толкали Гитлера на Советы. А он Польшу взял и остановился, и теперь жди его в гости к нам.
— К нам?!
— А что ж вы думали, станет Гитлер таскать каштаны из огня для французской и английской буржуазии? Или втягиваться в войну на востоке, не обезопасив свой западный тыл? Наши капиталисты, желая одурачить всех, сами остались в дураках, вот они и заходятся от ярости…
— Ну, брат, ты и рассуждаешь! Да ты, видно, коммунист?
— Нет, — отвечает солдат, — не коммунист. А думаю я так потому, что немного знаю законы, по которым живут мировые капиталы. Сколько бы они ни лаялись между собой, самый страшный для них враг — это социализм.
«Тссс!» — свистом снаряда несется шепот по солдатской цепи: внимание, начальство! Но минует опасность, и продолжается сложный фронтовой пересуд…
На линии Мажино, освещавшейся электричеством, будто подземный дворец, где-нибудь в углу, делая вид, что пишет письма домой, учитель продолжал свою книгу. Сорок с лишним лет спустя я держу эту книгу в руках в парижской квартире Анри Пуже. На обложке: Анри Клод, «От экономического кризиса к мировой войне».
— Итак, вы успели закончить ее на фронте?
— Видите ли, много раз я считал ее законченной, но сами события заставляли меня продолжать. Когда же Гитлер напал на Францию, мы угодили под Страсбургом в «мешок». Солдаты хотели драться, но пришел приказ: сложить оружие. Был постыдный плен… Мне повезло: я вернулся домой, преподавал в школе, участвовал в Сопротивлении. И дописывал свою книгу… переводя будущее время в прошлое…
Эту церковь фашисты превратили в застенки, заготовив впрок гробы для своих жертв. Не все удалось использовать. Теперь это музейные экспонаты
Если бы Германия вышла победительницей в войне с Россией, следующей жертвой ее агрессии стали бы США. Только в этом и был истинный мотив США вступить в войну на стороне Советской России и с ее помощью сломать фашистский империализм, претендовавший на мировое господство. Причем не мне вам объяснять, что второй фронт был намеренно открыт так поздно в надежде, что европейские противники окончательно подорвут силы друг друга. Никогда нельзя забывать, что второй фронт в Европе был открыт только после Сталинградского сражения, которое повернуло вспять весь ход войны. А теперь цифры. На Восточном фронте германская армия и ее союзники потеряли 10 из 13 миллионов солдат, 70 тысяч самолетов (примерно 70 процентов их воздушных потерь), около 50 тысяч танков и самоходок (примерно 75 процентов от общего числа) и 167 тысяч орудий (74 процента).
— Вы издали свою книжку в 1945 году. Кроме перевода глаголов из будущего времени в прошлое, вы добавили к ней что-нибудь новое?
— Конечно. В частности, вот эту главку о России. Если хотите, это было предметом наших самых горячих солдатских дискуссий на линии Мажино. И, кстати, я отнюдь не «разложил» ими полк, наоборот, всем солдатам становилось ясно, какая же страшная это угроза миру — фашизм… Да, так прочтите же главку: она написана, когда фашистская Германия напала на Советский Союз.
«Итак, несмотря на подписанный два года назад германо-советский пакт, Россия тоже оказалась вовлечена в войну.
Однако СССР — единственная держава, втянутая в конфликт отнюдь не в силу своих внутренних экономических проблем. В самом деле, благодаря своей социалистической структуре… СССР не знал кризиса сверхпроизводства, застоя, безработицы…
Позиция СССР, естественно, вытекала также из доктрины строительства социализма в одной стране. СССР вынужден был создать свой мощный оборонительный потенциал на случай возможной агрессии. Ему пришлось маневрировать в дипломатии, чтобы любой ценой избежать образования единой капиталистической коалиции против него…»
— Однако это не конец книги, — сказал он. Перелистав последние страницы, я по подчеркнутым местам быстро уловил их суть: речь шла о… третьей мировой войне, и самым вероятным источником такой опасности была названа страна, в годы Великого Кризиса упивавшаяся джазами… Это написано в 1945-м! В мире еще не остывших руин, которыми везде, кроме как в стране за океаном, обернулись Великие Общественные Работы 30-х годов. В мире, где, казалось, еще не потянуло ветром «холодной войны»…
— Да, но не забывайте, что уже были Хиросима и Нагасаки, и была бомба в руках одной сверхдержавы, и не так уж трудно было предвидеть, что в силу самой своей социально-экономической структуры она постарается простереть над миром свое господство, диктат. Капиталы ненасытны в стремлении к наживе, они не могут не воевать, и слабый тут всегда перед сильным виноват. Таков, если хотите, ключ к математической дроби нашего века. Примем, что в числителе капиталы. Даже конкурируя друг с другом, они тем не менее готовы немедленно сложиться против своего общего противника — против социализма в знаменателе…