«Коммуна Файес из департамента Верхняя Гарона официально объявляет себя вышедшей из „Общего рынка“. Всей деревней в триста жителей мы становимся коллективным членом „Фронта борьбы с „Общим рынком““, о создании которого и провозглашаем сегодня, 4 апреля 1984 года, с намерением напечатать свое решение во всех газетах…»
Как бы не так! Их объявление никто не напечатал, не услышал.
— Скажите, ваших рук дело? — спросил я Думенка.
— Вы разве заезжали и в Файес?
— Да нет, здесь, в Ноэ, повстречал мэра и еще нескольких жителей деревни. Они и дали мне свою прокламацию.
— А-а, — пробасил Думенк. Даже от столь несложного звука под ним скрипнул стул. — Нет, я ни при чем. Другое дело, что говорю то же самое уже двадцать пять лет. Так что можете представить, каково им меня терпеть.
— Но ведь, как я понимаю, притерпелись?
— А вот сейчас и увидите. Дениз, будь добра, включи нам видеозапись той телевизионной дискуссии. Это было в прошлом году.
И вот передо мной два Думенка — один по-домашнему, в душегрейке, кругом — деревенский уют; другой с иголочки, багровый от спора, сигара то и дело гаснет, оператор намеренно снимает особым манером, «с подбородка», так, что на экране лицо получается как бы в зеркале смеха. Идет публичная дискуссия с «красным миллионером». «Я знал, что соберут одних недругов, но чтобы такую свору спустить!» И правда, то, что творится на экране, напоминает уже не охоту, а травлю. Лай стоит невообразимый. Тут и сочинитель, каждое утро собиравший для своей книги бумажный мусор около банка, через который наша страна ведет валютно-финансовые расчеты с Францией… И зарубежный представитель польской «Солидарности»… И залетный секретарь американского профсоюза… «Это вы, торгуя с коммунистами, сорвали эмбарго против Польши и СССР!» «Это вы отучаете африканцев развивать свое сельское хозяйство, потому что возите им европейский хлеб!» «А сколько миллионов вы утаили от налоговых служб и положили себе в карман?..»
— Даже спорить не о чем, — машет рукой Думенк.
Однако он спорит, и как! Блестящее знание предмета, тонкая ирония и по-крестьянски крепкое словцо: того задел лапой — клочья летят, того царапнул когтями — стушевался, замолк.
— Французское сельское хозяйство, как я понимаю, лучшее в Европе?
— В мире! — воспламенился Думенк. — Чуть не по всем показателям. Хотя в одном отношении я бы свое мнение зарезервировал…
— А именно?
— Вы знаете, какую перспективу для Франции до 2000 года составили несколько лет назад, еще будучи у власти, правые партии? Вдвое уменьшить число крестьянских хозяйств, согнать с земли еще полтора миллиона человек. Эту тенденцию чуть-чуть замедлили социалисты. Но только чуть-чуть: ведь страна остается в орбите «Общего рынка», а он продолжает ту же политику.
Но разве не ту же политику и во всем мире ведет капитал? Потребители Запада выкладывают из своих карманов примерно 200 миллиардов за сельскохозяйственную продукцию, доставленную из развивающихся стран. Но только 15 процентов этой суммы — 30 миллиардов! — возвращаются непосредственно к производителю. Перевозки… хранение… продажа… «услуги» агробизнеса стоят дороже труда земледельца!
Один с сошкой. Семеро с ложкой.
Вот тут и настал момент разговорить Думенка на целую тираду. Я начал так: выходит, что и в «зоне сытости», и в «зоне голода» — мелкому земледельцу везде плохо. Один против агробизнеса! Вот он и лишается сначала сошки, а потом и собственной ложки. Но может ли быть иначе в эпоху научно-технической революции? Мне где-то приходилось читать, что еще 20 лет назад один французский крестьянин кормил семь соотечественников, а теперь — уже 30. Это ли не прогресс?
Вот тут и взорвался Думенк:
— Я холодных, бесстрастных математических формул не люблю! Меня средней статистикой не проведешь! Вы гляньте на человеческую сторону этого агротехнического прогресса: да ведь она страшней, чем во времена дикого капитализма! Да будет вам известно, что именно крупные аграрии, которых у вас в России когда-то звали кулаками, теперь в деревне главная опора транснациональных компаний. Так везде: в Европе, Америке, в Азии и Африке! Это они, вместе, вершат диктат американских агропищевых фирм, они стращают мир «зеленым оружием», они размахивают пугалом голода. И беспрестанно пускают его в ход! Отнимать у человека право трудиться на земле, не дав ничего взамен, — значит отнимать у него и хлеб со стола! Вот почему для больших капиталов крестьянские кооперативы что бельмо на глазу. А мы смогли выжить, утвердиться только с помощью стран социализма. Наши крестьяне воспринимают Советский Союз как клиента, а Соединенные Штаты — как конкурента. Но я не устаю повторять: через четверть века Советский Союз будет самым крупным конкурентом Европы и США. И может ли быть иначе? Капитализм дряхлеет морально и материально, социализм же полон колоссальных запасов жизненной силы. Ведь он заботится прежде всего о всеобщем благе. Потому вас и не оставляют в покое, потому и втягивают, виток за витком, в бесконечную гонку вооружений. Так вот, я считаю своим персональным долгом, долгом коммуниста, делать все, что способствовало бы диалогу наших стран, взаимопониманию обоих полушарий. Хлеб не может быть оружием голода!