Одобрительные возгласы, наконец, сообразивших, что к чему, столичных вельмож, которым и в самом страшном сне уже давно не снились забытые обычаи суровых предков, потрясли высокие своды парадного зала королевского дворца Ленрелиса.
- Как прав ты, Пилморн! - сказал император. - Да, Вигетир давно не радует меня, он растет сам по себе, как сорная трава,
и я испытываю тревогу при мысли, что именно ему, согласно нашим законам, когда-нибудь придется встать во главе Великой Лерии. Но еще не поздно попытаться исправить мальчишку. Подведите его ко мне! Благородный барон Айлэрн!
У самого дальнего стола поднялся скромно одетый высокий суровый мужчина пятидесяти лет.
- Наше доверие к Вам, не имеет границ, Ваша репутация безупречна, а рассказ о Ваших подвигах занял бы слишком много времени и абсолютно излишен, поскольку они известны всем. Вам сейчас поручаю я своего старшего сына, на Вас возлагаю заботы
о его обучении и воспитании. Научите его всему, что знаете
и умеете сами. К завтрашнему утру Вигетир будет готов отправиться с Вами.
- Но мой замок слишком мал и беден, чтобы я мог принять
в нем особу такого ранга! - с нескрываемой неприязнью глядя на перепуганного принца, произнес изумленный Айлэрн. - Это огромная честь, но боюсь, что моих скромных средств не хватит на достойное содержание Вашего сына. И какой из меня воспитатель! Я солдат, а не учитель. И не мне брать на себя ответственность за наследника престола великой страны.
- За Вашу скромность мы все ценим Вас еще больше, - неудовольствием посмотрев на барона, ответил император. - Мой сын
в Вашем полном распоряжении. Делайте с ним, все, что посчитаете нужным. Хоть на конюшне порите. Но к совершеннолетию Вигетир должен стать достойным звания наследника престола. Если
у Вас не получится - значит, не получится ни у кого, и, можете быть спокойны, никто не станет упрекать Вас. К счастью, у нас теперь есть и другой наследник. И довольно разговоров. Это мой приказ. Вам понятно, Айлэрн?
Император отыскал глазами бледного коменданта дворца.
- Вигетиру пора собираться, Эстирн. Проводите принца в его комнату и лично помогите подготовиться к дороге. Соберите лишь самое необходимое. Никаких излишеств! Вам ведь все ясно, да, Эстирн?
“Бедный мальчик! Отец так несправедлив к нему, - думал Эстирн, по дороге к покоям Вигетира. - Тоже мне, нашли капризного, развращенного, избалованного ребенка! Было бы кому его развращать и баловать! Все давно уже поняли, откуда и куда ветер дует. А теперь и вовсе от него избавиться решили. Не доживет он до восемнадцати лет”.
А Вигетир был так потрясен и напуган, что не мог даже плакать. Рано утром его вывели за ворота дворца. Барон Айлэрн уже ждал его там.
- В седле хоть умеешь сидеть? - вместо приветствия хмуро спросил он. - Или карету для тебя придется нанимать?
- Умею, - чуть слышно прошептал принц.
- Тогда садись, чего ждешь?
Один из воинов ловко подсадил мальчика на смирного старого жеребца. Другой быстро приторочил к запасной лошади немногочисленные пожитки опального принца, и маленький отряд двинулся к Западным воротам Ленрелиса.
Таково было начало новой жизни Вигетира, в которой поначалу чувство обиды и осознание своего унижения сменялись отчаянием, смертельная тоска - безразличием, ощущение жесточайшей несправедливости происходящего - желанием умереть. Первый месяц он все время молчал, сам ни с кем не заговаривал, лишь отвечал на вопросы. Стиснув зубы, он просто терпел, держался, выживал, привыкая к новой судьбе и новой роли, безропотно выполнял все приказы и распоряжения нового воспитателя. А потом молодость все же взяла свое, и он втянулся, привык, стал улыбаться,
и картины прежней жизни поблекли, он почти не вспоминал ни об отце, который предал его, ни об императорском дворце, в котором у него уже очень давно не было ни друзей, ни доброжелателей. Более того, постепенно принц вдруг осознал, что жить ему теперь стало намного свободнее и лучше, чем раньше. Здесь не нужно было соблюдать все жесточайшие требования этикета (с каким наслаждением он отменит их, став императором!), следить за каждой складкой на одежде и говорить то, что нужно, а не то, о чем думаешь. И новые обязанности казались ему гораздо менее обременительными, чем прежние. Тяжелая работа на конюшне или в оружейной для здорового, полного сил и энергии подростка оказалась предпочтительнее невыносимой скуки официальных приемов.