- Как ты попала сюда? - спросил ошеломленный комтур.
- Господи, и этот туда же! Сговорились вы сегодня все, что ли? Попала и попала, - пожала плечами она. - Почему ты удивлен?
В чем дело?
И усмехнулась вдруг.
- Ах, вот ты о чем! Твое игрушечное заклятие все еще ждет третью жертву? Не слишком трудно обмануть его.
- Значит, игрушечное, - вздохнул Килнит. - Понятно. А твое имя и кто ты можно узнать?
- Да, комтур, вижу, что не узнаешь ты девочку, которую выгнал отсюда десять лет назад. И даже не поинтересовался, каково мне было жить в этом чертовом приюте. Скажи, неужели я тогда, действительно, так сильно мешала тебе?
- Этан?! - поразился комтур.
- Да, Этан. И хватит воспоминаний. Ты собираешься наводить порядок в городе?
- А ты что, даришь его мне?
- Не тебе - Сааранду.
Она посмотрела на свое платье.
- Мне нужно привести себя в порядок, комтур. Чувствую себя так, словно из помойки вылезла. Гостевая комната, в которой я жила, свободна?
- Свободна. Но, может быть, Вам теперь больше подойдут другие покои?
- Зачем? Насколько я помню, там есть все необходимое. А долго задерживаться здесь я не собираюсь. К восьми часам распорядись накрыть ужин в обеденном зале и сам будь там. Расскажешь об успехах.
Кивнув ему, Этан прошла в дверь и скрылась в покоях замка. Ровно в восемь часов Килнит доложил ей о полном успехе проведенной операции.
- Только одно небольшое “но”, - сказал он в конце. - Группа националистической молодежи заняла центральную площадь
и подступы к ней. Мы пока выжидаем. Не хочется лишних жертв.
- А, может быть, тебе просто не хочется марать руки, комтур? - отложив вилку, посмотрела она на него. - Желаешь, чтобы я сделала за тебя и эту работу? Я могу. Только потом прикажу повесить тебя перед воротами за трусость и невыполнение приказа.
- Приказа разогнать их не было, - холодно сказал Килнит. - И не было трусости. Все учреждения в наших руках. А эти …, - он пренебрежительно махнул рукой в сторону площади. - Они способны только бить стекла и поджигать мусор.
- Все, что было нужно, я уже сожгла. И все лишние стекла тоже перебила, - поднялась Этан. - Немедленно убери их с улицы.
- Не нужно вмешиваться ни тебе, Этан, ни тебе комтур, - встала между ними молодая черная женщина. - Прихожане моих храмов уже идут туда, и я скоро тоже пойду, прогуляюсь вместе с ними. Через несколько часов у этих молодчиков надолго пропадет охота шататься по ночным улицам. И вообще, Этан, перестань тратить по пустякам время и силы. Тебе теперь нужно встретиться с гроссмейстером Ордена, а не гоняться за хулиганами.
- Ты слышал, комтур? - посмотрела на него Этан.
- Великий магистр Рут завтра же придет, чтобы познакомиться с Вами, госпожа Этан, - почтительно поклонился ей Килнит.
- Госпожа? - махнула рукой Этан - Да, ладно тебе, Килнит, к чему такие церемонии. Не привыкла я…
- А все-таки придется привыкать, - серьезно сказала Кали. - Но я не тороплю. Пока - можно. Мне пора, но мы еще увидимся с тобой, Этан.
И черная богиня покинула их.
Этан направилась к двери, но тут же вернулась.
- Совсем забыла, - сказала она, и рядом с ней появился испуганный десятилетний мальчик.
- Это кто? Сын Великого герцога? Наследник? - всмотревшись в его лицо, изумленно спросил Килнит. - Когда ты успела?
- В Ольвансе никогда не было, нет, и не будет никаких герцогов, комтур. Потому что никогда не было такого государства - Ольванс. А мальчик… Родственники выдали его твоим людям. Испугались, наверное. А я забрала сюда. Он, оказывается, воспитывался в поместье за городом, и почти не видел родителей. Все говорят, что они не любили его, а он боялся их и обращался только на “Вы”. Довольно странное отношение к детям у здешней аристократии. Определи его здесь куда-нибудь. Только в приют не отдавай. Ладно?
- Знаешь, Этан, я почти и не удивляюсь уже. В конце концов, чем ты хуже Белернина? Главное, чтобы еще лучше не стала.
- Значит, тебе не только девочки, вообще дети не нравятся, - нахмурилась Этан. - Да, комтур?
- Как это ни печально, уже нравятся, Этан. Давай, отойдем в сторону? Ты, наверное, не знаешь, но в жизни каждого мужчины есть два возраста, когда ему очень нравятся дети. Первый раз это случается с нами лет в двадцать пять, иногда чуть раньше или позже, конечно. И дети появляются, начинают болеть, капризничают, не слушаются, грубят, разочаровывают и не оправдывают наших надежд. А потом они вырастают, уходят из дома, и мы остаемся одни, и забываем о плохом. И снова умиляемся, глядя на чужих детей. И мечтаем о внуках.