- Не нравится? - улыбнулся Кэллоин.
- Что ты, совсем наоборот! Какая чудесная девочка! Я почти влюбилась в нее.
- Мист никогда не подчинится тебе.
- Да, пожалуй, ты прав. Как жаль, что нам суждено стать врагами. И так все не вовремя. Только я Мария в Беренор спровадила!
А ты все больше удивляешь меня, Кэллоин. Какой-то странный ты Бодхисатва. Честное слово. Вот Алев, например. Человек, который, как и Марий, умеет только сражаться и убивать. И, тем не менее, тебе кажется, что ты обязан защищать его. Да, Кэллоин? Ничего, ладно, это я все же могу как-то себе объяснить и понять. Но Онель! Вот так просто она взяла и растопила твое сердце! Чем понравилась тебе эта, не буду отрицать, талантливая и ловкая интриганка, которая играет и манипулирует людьми, словно марионетками
в кукольном театре? Почему ты решил спасти ее? Только потому, что когда-то раньше, почти ребенком, она была рядом с Талин? Не слишком ли ты сентиментален?
- Да, долг перед Талин, которую ты отобрала у меня и этого Мира, - вздохнул Кэллоин. - Но не только. Если бы Онель хотела лишь вернуть себе титул, имения, счета в банке… Или надеялась получить от нового короля еще больше… Я бы тогда не стал помогать ей, поверь мне. Но она ничего не желает для себя. И готова была, даже стремилась, умереть ради достижения своей цели. Как эта девочка, дочь губернатора Петербурга, о которой говорила сейчас Мист.
- Ах, да, Мист ещё! Чуть не забыла. Понятно, почему она привлекла мое внимание и понравилась мне. Но посмотри на нее внимательно ты, Кэллоин. Она ведь холодная и равнодушная убийца, для которой этот Мир, как большое пшеничное поле. А люди в нем - словно колоски, которые она будет бездумно срывать по мере необходимости.
- Мист очень несчастна, - покачал головой Кэллоин. - И на этот раз ты не права, Госпожа. Она не холодная и не равнодушная. Да, Мист была рождена, чтобы решать судьбы людей, участвуя
в битвах. В этом было ее предназначение, таков был смысл ее жизни. Но вот уже две тысячи лет она умирает сама, бесконечно принося себя в жертву - даже не богам, а людям. И теперь у нее появился шанс. Она влюблена, и, может быть, все-таки сумеет перешагнуть через прошлое.
- Как же трудно стало с тобой спорить, мой Ученик, - с удивлением глядя на него, сказала Кали. - Знаешь, мне, наверное, теперь будет скучно без тебя. Поэтому я очень надеюсь, все же, что ты усвоил последний урок и не уйдешь с горы Нами. Да уж, кто еще вчера мог предполагать, что у Этан в Нарланде могут возникнуть такие проблемы.
- Алев и Мист - очень симпатичная пара, - вздохнул Кэллоин. - Они ведь заслужили свое счастье. Может быть, ты попытаешься договориться с ними?
- А вот это мы еще посмотрим, - хищно улыбнулась Кали. - Этан будет хозяйкой этого Мира, знай это, Кэллоин. И никто, кроме нее самой, не сможет помешать ей в этом.
МАРИЙ В БЕРЕНОРЕ. ЭЙЛЛИН И РИНЕВНИН
Беренор показался Марию каким-то совсем уж средневековым
и патриархальным городом. Если судить по картинам старых мастеров, Верлэрис был таким лет триста назад. Типичные жилые здания Беренора были построены из тесаного серого камня и своей неуклюжей массивностью были похожи на небольшие крепости
с бойницами маленьких окон. Узкие кривые улочки на окраинах напоминали лабиринт, и лишь ближе к центру обретали осмысленное направление. Когда-то в крупных городах Сааранда в непроходимой чаще таких же маленьких и бестолковых улиц были прорублены широкие “просеки”, и это теперь служило предметом
постоянных сетований любителей старины, которые, впрочем, парадоксальным образом предпочитали жить в современных и благоустроенных центрах Верлэриса, Шайенна, Аноры или Гиниаза. Но Марий готов был признать, что в этом каменном муравейнике было и какое-то очарование. В Сааранде такой город, безусловно, привлек бы к себе внимание, стал туристической достопримечательностью и, наверное, жил, припеваючи, развлекая и обслуживая приезжающих поглазеть на старые башни и здания гостей. Побродив по центру Беренора и немного устав от шума и толкотни, Марий вошел в маленький зал первой попавшейся корчмы, огляделся и покачал головой.
“Всегда у них, что ли, так много людей в это время бывает?”
Ждать не хотелось, и он собрался было уйти, но внезапно возникший официант взял его за руку и потащил к небольшому столику в углу, за которым сидели красивая молодая женщина
и мальчик, которому, по предположению Мария, было около восьми лет. Отодвинув стул, он сделал приглашающий жест и указал на пожелтевший пергаментный лист с меню. Чувствуя себя неловко, Марий извинился перед соседями и все же сел рядом. И тут же почувствовал неладное. Аура несчастья витала над этим столом,