- Я ведь даже не знаю, как и чем можно будет отблагодарить тебя, Марий.
- Не нужно, Эйллин. У Сааранда и у меня есть неоплаченные долги перед твоей сестрой. Я верну их тебе, если не возражаешь.
- Скажи, а ты был с ней, как с женщиной? - посмотрела на него Эйллин.
- Нет. К сожалению.
-Я так и думала, - вздохнула она. - Я напомнила тебе о ней,
и ты пожелал познать хотя бы меня, надеясь, что не заметишь подмены. А я ведь совсем другая, Марий. Ты понимаешь это?
- Перестань, - он поморщился, как от зубной боли. - Неужели ты можешь думать, что именно такой платы я потребую от тебя?
“И что же, ты не придешь, если я позову?” - спросили ее глаза.
- Конечно, я приду, - ответил он и, услышав свой голос, с ужасом осознал, что произнес эти слова вслух.
- Я все понимаю, и не буду мешать, если вам захочется побыть одним когда-нибудь, - неожиданно сказал сидевший до той поры тихо Риневнин.
- Ну, что ты несешь! Почему мне всегда должно быть стыдно за тебя? - с досадой в голосе произнесла покрасневшая Эйллин,
и стала подниматься из-за стола.
“Я понимаю, какой бесценный подарок делаешь ты мне сейчас, Риневнин, знаю, как трудно тебе было решиться и довериться мне. И я никогда не забуду, а ты - никогда не пожалеешь об этом”, - подумал Марий.
- Ты станешь королевой Беренора, Эйллин, - сказал он смущенной женщине, осторожно удержав ее за руку. - И я не потребую для себя никакой награды. Только один единственный день, завтра, ты будешь слушаться меня во всем и в точности исполнишь все, что я скажу тебе. Полностью доверься мне, не бойся ничего
и ни в чем не сомневайся.
“Может быть, я останусь для тебя такой до конца жизни”, - ответили бездонные голубые глаза, и Марий чуть не утонул в них.
- Есть здесь поблизости хорошая гостиница? - спросил он
- Да, - ответила Эйллин.
- Прекрасно. Сейчас же мы пойдем туда и снимем на всех номер с самой большой кроватью.
- Мне, наверное, нужно будет сходить куда-нибудь? - чересчур невинным голосом спросил Риневнин.
- Ни в коем случае, - изо всех сил стараясь оставаться серьезным, ответил Марий, и Эйллин с благодарностью посмотрела на него. - Вы должны все время быть у меня перед глазами. Я не хочу, чтобы в этот вечер или ночью вдруг что-то произошло с кем-нибудь из вас.
Утро следующего дня было ярким и солнечным. Контраст
с прошедшим пасмурным днем и дождливым вечером был разительный.
- Хороший знак, - указав на окно, сказал Марий. - И у нас еще есть время. Я распорядился принести для тебя несколько платьев, примерь, пожалуйста. Для меня не важно, во что ты одета, но в ратушу ты должна войти уже королевой и, сразу же, произвести на всех правильное впечатление. Не стой, ты обещала слушаться меня сегодня.
- Ладно, - после недолгого колебания согласилась она. - Умирать надо красиво. Вот в этом платье, пожалуй, это будет не очень трудно.
Недовольно покачав головой, Марий перебрал несколько вариантов ответа и, выбрав наиболее подходящий, сказал:
- Ты бы хоть сыну сейчас нервы не накручивала.
Эйллин опустила голову и прикусила язык.
- Ему обязательно надо идти с нами? - спросила она.
- Обязательно, - быстро ответил Риневнин.
- Да, - подтвердил Марий. - Нельзя оставлять его одного. К тому же, это будет лишним раздражителем для Скэнжина. Да, Эйллин, тебе надо будет очень постараться спровоцировать его, подтолкнуть к скоропалительным и необдуманным действиям. Иначе он может вдруг сообразить, что к чему и сдаться. А потом - стандартная и уже опротивевшая мне схема: на запах шальных денег прибегает куча продажных адвокатов, поднимают шум наемные писаки, дураки всему этому верят. И через полгода любой мошенник и жулик уже не преступник, а невинная жертва и борец с режимом. Лишняя морока, в общем. Ни к чему все это. Так что, ты уж постарайся.
- Чтобы как следует наорать на него, мне достаточно вспомнить, что он хотел отнять у меня Риневнина, - решительно сказала Эйллин.
- Вот это мне уже нравится, - улыбнулся ей Марий. - Только, ради бога, Эйллин, без истерики. О твоем выступлении в ратуше, быть может, еще и пьесу напишут. Пусть это будет высокая трагедия, а не балаганный фарс. В общем, без вырывания волос и битья посуды, пожалуйста.
- Я, конечно, понимаю, что десять лет провела в глуши и, наверное, кажусь тебе провинциальной дурочкой, - слегка покраснела она. - Но не до такой же степени!
“Обиделась, - с удивлением подумал Марий. - Ладно, ничего, желание доказать, что я не прав, поможет ей достойно держаться