- Я увидел тебя, - сказал неизвестный воитель, - Перестань цепляться за жизнь и приходи к нам. Посмотри на этих воинов: они станут твоими друзьями и с нетерпением ждут тебя здесь.
- Эвин! - раздался за спиной негромкий женский голос.
Он открыл глаза и увидел себя лежащим на небольшой ладье, плывущей по широкой спокойной реке. Снова болели раны, и с мученическим стоном провалился Эвин в тяжелое, лишенное всяких видений забытье.
Воины Ярослава и Эймунда шли на юг и ярко горящие церкви, как свечи, освещали их путь: торжествующие новгородцы мстили за насильственное и жестокое крещение своего города. Ярослав мудро не мешал их невинным забавам. А они снисходительно улыбались причудам своего князя, который почему-то время от времени мешал им пытать и вешать избитых и оборванных священников, что стекались к нему со всех сторон. Через месяц наполовину опустевший, притихший и напуганный Киев открыл ворота перед новым повелителем. Люди прятались по домам, купцы закрыли свои лавки, случайные прохожие испуганно прижимались к стенам домов.
- Здесь не любят тебя, Ярицлейв, - сказал князю Эймунд.
- Пока не любят, - коротко ответил князь.
- Они предадут тебя и очень скоро.
- Я знаю.
- Приятно иметь дело с умным человеком, - усмехнувшись, продолжил варяг, - И не надо любви, пусть боятся. Толпа переменчива, и только страх способен заставить людей раз и навсегда покориться правителю. Хочешь, я и мои люди наведем здесь порядок? Мы, норманны, умеем. Ты и твои потомки вечно будете править Кенугардом. А ты отдашь мне Хольмгард. Я буду платить тебе дань, и защищать границу.
- Я полностью расплачусь с тобой, и ты с великой славой возвратишься в Швецию, Эймунд. И будешь рассказывать там, что конунг Гардарики честен в делах и друг всех храбрых людей с Севера.
- Тебя когда-нибудь назовут мудрым, конунг, - сказал Эймунд.
Асмунд же в это время, молча, стоял у небольшой ладьи и смотрел, как жадно охватывает огонь истекающие смолой доски. Корабль был его последним подарком Эвину, который так и не оправился от ран, полученных в страшной битве на берегу Днепра. На нем он отправляется к Одину. На пиру в Вальхалле, несомненно, подвиг будет по достоинству оценен подвиг молодого воителя. Левая рука старого викищнга бессильно повисла и никак не хотела заживать, бесчисленные шрамы ныли перед дождем, и, в первый раз в жизни, болело сердце. Он завидовал Эвину и жалел, что сам уцелел в недавнем бою. Сможет ли он еще раз поднять меч, чтобы с честью погибнуть и в блеске славы предстать перед Одином? Или ему придется доживать свой век беспомощным инвалидом, стыдясь за себя перед вступающими на уходящие в море боевые корабли товарищами и молодыми воинами?
Да помогут тебе твои боги встретить смерть с оружием в руках, Асмунд.
Талин. ГОЛОС НОРМАННСКОЙ КРОВИ (начало)
Талин стояла на покрытом сочной зеленой травой высоком холме, внизу - синий язык холодной морской воды, на другом берегу - серо-зеленые горы с белыми ниточками водопадов. Прямо под ее ногами проплывал сейчас казавшийся игрушечным красивый белый корабль. Свежий ветер весело играл с ее волосами.
- Я решил показать тебе один из наших фьордов, Талин, - услышала она чей-то голос. Рядом с ней стоял высокий старик
в плаще до пят. Его правый глаз был закрыт повязкой.
- Тебе нравится? Скажи, разве справедливо испанские и итальянские писатели называли ад “подземной Норвегией”?
- Нет, - ответила Талин, - Я никогда в жизни не видела моря и гор красивей.
- Закрой глаза и попытайся представить на волнах деревянные корабли с головами змей и драконов. Их давно уже нет, последние догнивают в музеях. А когда-то, много веков назад, мы незримо стояли на их палубах. Я покровительствовал героям
и скальдам, Тюр был богом военных дружин, а Тор… Тор олицетворял вооруженный народ. Его любили больше всех нас. Викингов называли Народом Тора. Тысяча викингов однажды изрубила сорокатысячную французскую армию, набранную из крестьян. Но ярость норманнов навсегда ушла из этого мира. В 1066 году в Англии я стоял за спиной последнего викинга Норвегии. Вот что написано в английской хронике тех лет: “Норвежцы бежали от англов, но некий норвежец стоял один против всего английского войска, так что англичане не могли перейти мост и победить. Тогда кто-то забрался под мост и ударил норвежца снизу, там, где его не прикрывала кольчуга”.