– Напротив, и если вам нужно будет, мы вам поможем.
– Что он говорит? – пробормотал Портос.
– Ты глупец, – бросил ему Атос. – Молчи!
– Но вы мне обещали… – сказал еле слышно бедный галантерейщик.
– Мы можем вас спасти, только если останемся на свободе, – отвечал быстрым шёпотом д’Артаньян. – Если мы станем защищать вас, то нас арестуют вместе с вами.
– Но мне кажется, однако…
– Пожалуйста, господа, пожалуйста, – сказал громко д’Артаньян, – у меня нет причин защищать этого господина. Я его вижу сегодня в первый раз, а по какому случаю – он сам вам скажет: чтобы потребовать с меня деньги за квартиру. Правда ли это, господин Бонасье? Отвечайте!
– Это истинная правда, – вскричал галантерейщик, – но этот господин вам не говорит…
– Ни слова обо мне, ни слова о моих друзьях, ни слова в особенности о королеве, или погубите всех, а себя не спасёте, – прошептал д’Артаньян, склонившись к Бонасье. – Ну, господа, уведите этого человека!
И д’Артаньян толкнул обезумевшего от страха галантерейщика в руки солдат, приговаривая громким голосом:
– Вы, голубчик мой, негодяй! Вы являетесь требовать с меня деньги! С меня, мушкетёра! В тюрьму его, господа, говорю вам, в тюрьму, и держите его под замком как можно дольше; тогда, возможно, я успею собрать деньги и рассчитаться с ним.
Блюстители порядка не знали, как благодарить его, и повели свою жертву.
В ту минуту, когда они начали спускаться по лестнице, д’Артаньян хлопнул начальника их по плечу.
– Не выпить ли нам за здоровье друг друга? – сказал он, наполняя два стакана вином, полученным от щедрот Бонасье.
– Честь для меня, – ответил тот, – принимаю с признательностью.
– Итак, ваше здоровье, господин… как бишь вас зовут?
– Буаренар.
– Господин Буаренар!
– Ваше здоровье, господин дворянин! А вас, разрешите спросить, как зовут?
– Д’Артаньян.
– Ваше здоровье, господин д’Артаньян!
– И прежде всего, – вскричал д’Артаньян, как бы в порыве восторга, – здоровье короля и кардинала!
Начальник стражи, быть может, усомнился бы в искренности д’Артаньяна, если бы вино было плохое. Но оно было отличное, и он поверил.
– Но что это вы сделали за низость? – спросил Портос, когда главный алгвазил последовал за своими товарищами и четверо друзей остались одни. – Четверо мушкетёров позволяют арестовать в своём присутствии несчастного, умолявшего о помощи! Дворянин пьёт с сыщиком!
– Портос, – сказал Арамис, – Атос уже сказал тебе, что ты глуп, и я разделяю его мнение. Д’Артаньян, ты – великий человек, и когда ты займёшь место господина де Тревиля, я буду просить о твоём покровительстве, чтобы получить аббатство.
– Ничего не понимаю, – сказал Портос. – Вы одобряете поступок д’Артаньяна?
– Ещё бы, – сказал Атос, – не только одобряю, но поздравляю его с этим поступком.
– А теперь, господа, – сказал д’Артаньян, не давая себе труда объяснить свой поступок Портосу, – все за одного, один за всех! Вот наш девиз, не так ли?
– Однако… – сказал Портос.
– Подними руку и клянись! – вскричали вместе Атос и Арамис.
Побеждённый примером и ругаясь про себя, Портос поднял руку, и четверо друзей повторили в один голос клятву, предложенную д’Артаньяном:
– Все за одного, один за всех!
– Превосходно! А теперь ступайте по домам, – сказал д’Артаньян, как будто всю жизнь только и делал, что командовал, – и запомните: с этой минуты мы объявляем войну кардиналу.
Глава X
Мышеловка в семнадцатом веке
Мышеловка – изобретение не нашего времени; как только общество, сформировавшись, изобрело полицию, полиция изобрела мышеловку.
А так как, может быть, читатели наши не знакомы ещё с языком Иерусалимской улицы[18] и за то время, что мы пишем, – а пишем мы лет пятнадцать, – впервые употребляем это слово в этом значении, то объясним, что такое мышеловка.
Когда в каком-либо доме арестуют человека, подозреваемого в преступлении, то это держат в тайне. В доме же оставляют четыре или пять человек в засаде, обычно в первой комнате. В дом впускают всех, кто постучится, захлопывают за пришедшими дверь и арестовывают их. Таким образом за два-три дня удаётся схватить всех постоянных посетителей этого дома.
Вот это и есть мышеловка.
Из квартиры Бонасье сделали такую мышеловку, и всякий, кто попадал в неё, оказывался в руках людей кардинала. Во второй этаж, где обитал д’Артаньян, вела отдельная лестница, поэтому приходивших к нему не задерживали.