Да и было мне уже почти девятнадцать лет. Старела я. А замуж никто до сих пор не взял. Негодная женщина. Девушка, опорочившая и себя, и имя своего отца. Отца, который так заботливо растил меня. Меня были бы и рады отдать за старого вдовца. Но те из местных брать меня не хотели.
Шесть лет прошло с того ужасного дня, когда я опозорила себя и свою семью.
И отец мой однажды поднялся и пошёл в соседнюю деревню к брату его. Умолять помочь мне или хотя бы младшей моей сестре. Мать-то других детей не принесла за прошедшие года. Точнее, родила мальчика, в первый ещё год, но столько переживала, что он ещё младенцем зачах и умер. Горько плакали мы тогда. И тогда единственный раз сидели вместе все рядом. Почти.
Брат-то отца уже знал всё. Не от нас. Рассказал ему некий «добрый человек». Даже понимала, что кто-то хотел искренне уберечь дядю и прочих наших родственников от нас, но от их тайных слов мне так гадко было, что никак простить их не могла!
А через два дня отца нашли в лесу. С грудью растерзанной и выпотрошенными внутренностями. Как будто тигр напал на него. Но что-то хищника спугнуло – и он свою добычу бросил. Хотя странно… тигров же в наших краях не водилось!
Человека из нашей деревни отправили донести правителю, умолять разобраться. Но когда ещё дойдёт!
Незнакомые мужчины молча внесли тело отца, прикрытое покрывалом, в деревню. Односельчане собрались быстро, страшно волнуясь, ведь не видели лица умёршего, а, значит, это мог быть мужчина и из их семьи. Такая внезапная смерть! Страшно! Дети убежали за отцами, трудившимися в поле или в лесу.
Когда все собрались – мы с матерью и сестрой стояли поодаль, боясь приблизиться к людям, не принявшим нас – один из хмурых посланников наклонился и убрал ткань с лица умёршего. Моя мать рванулась вперёд, всё ещё не веря, а потом с отчаянным криком упала на землю. Мы с Ишой бросились к ней. Но она оттолкнула нас, поднялась и бросилась к супругу, упала, рыдая, на колени возле него.
Односельчане смотрели на нашего отца с сочувствием или осуждением: он умер, не оставив после себя сына. В аду будет мучиться теперь. Ничтожный человек, не выполнивший долг свой перед предками, не оставивший того, кто будет заботиться о ритуалах для предков.
Мама сразу сняла с рук свои браслеты и, плача, разбила их камнем. Соседи стояли поодаль, смотрели, но ничего не сказали. Хотя сегодня взгляды многих из них были сочувствующие. Избавившись от браслетов замужней женщины, сразу за тем матушка пошла в наш дом и сняла все свои украшения. Разделила на две половины, завернув в два куска ткани. Самые роскошные вручила мне, сказав:
– Ты старшая дочь, Кизи.
А те, что попроще были, протянула моей сестре, сказав:
– А ты – младшая дочь, Иша. Всегда помни, что младшие должны почитать старших и делиться с ними лучшим.
Я упала возле неё на колени. И плача, попросила:
– Матушка, позволь мне подарить хотя бы одно ожерелье, лучшее из твоих ожерелий, сестре!
– Нет, не надо! Ты что! – испугалась Иша.
А мать посмотрела на меня вопросительно.
Призналась:
– Может, меня замуж и не возьмут. Я опозорила себя и семью. Но Иша такого не делала. Может, её замуж возьмут. Если у неё будет роскошное ожерелье, может, её так возьмут скорее? Ведь нужно же приданное для сестры!
– Лучше бы взяли замуж тебя! – пылко ответила Иша. – Тогда бы сердце моё успокоилось.
– Ты добрая девочка, Кизи, – заплакав, мать положила свою правую ладонь мне на голову. – Пусть боги всегда заботятся о тебе!
Но с моей просьбой согласилась:
– Забота о младших – это похвально. Может, так боги скорее смилуются.
Хотя Иша ещё возражала и не сразу приняла подарок.
– Позволь мне позаботиться о тебе, – взмолилась я.
И тогда она замолчала, а я одела самое роскошное из материнских украшений ей на шею, заботливо повязки завязала.
Я уже оправляла распущенные волосы сестры, а мать, глядя на нас, спохватилась и поспешно распускала свою косу, как вошла старая женщина, жившая через два дома от нас. Быстро взглянув на нас – и уже не видя наших поклонов – старуха подошла к нашей матери и протянула ей свёрток. Мать поклонилась и потянулась рукой к её стопам – и соседка позволила. Сначала передала ей свёрток, который держала в правой руке, а потом уже положила правую ладонь ей на голову. Сказала:
– Пусть боги хранят тебя и твоих дочерей! – и пошла мимо.
Мать развернула ткань и ахнула, увидев серьги, браслеты и бусы из плодов рудракши.
– Но как же? Они…
– Как ты знаешь, муж мой ушёл в отшельники, – она обернулась, улыбнулась, – но помнит меня и иногда возвращается. Иногда приносит мне новые украшения из рудракши, на случай, если старые мои уже начали портиться. Я думаю, он возражать не будет.