Мой желудок ответил ему голодным урчанием. Словно уловив исходящие от меня сердитые флюиды, доктор смягчился.
– Впрочем, вы можете вместо воды смачивать салфетку в мясном бульоне, – сказал он и откланялся, пообещав зайти ещё раз ближе к вечеру.
– Когда мне уже можно будет подавать признаки жизни? – спросил я его во время следующего визита. – У меня всё тело затекло без движения. Да и есть очень хочется.
– Это вам самому решать, – сказал доктор. – Я ведь не посвящён в ваши планы.
– А когда пациенты обычно приходят в себя после такого ранения?
– Обычно никогда. Но всякое бывает. Случается, что и выкарабкиваются. Хотя, глядя на вас, я бы отнёс вас к первой категории. Вид у вас и впрямь неважнецкий.
– Да я не спал всю ночь. Боялся выдать себя. И уже больше суток ничего не ел. К тому же постоянное женское присутствие меня несколько смущает.
– Я вас понял, – согласился войти в моё положение доктор. – Раз так, то разрешаю вам прийти в себя сразу после моего ухода.
Не знаю, что доктор сказал маркизе, но, когда она вошла в комнату, лицо её сияло. Я ещё какое-то время лежал без движения, потом медленно приоткрыл глаза.
– Кто вы, прекрасный ангел или дивная фея? – спросил я сидевшую подле меня маркизу тоном обольстителя, попавшего на Небеса после продолжительной болезни.
– Ни то, и ни другое, – ответила мышка. – Я маркиза Монт д’Ор.
– Так значит, я не в раю?
– К счастью, вы всё ещё на земле, но могли бы оказаться и в раю, если бы не доктор, которого привёл ваш слуга, – сказала маркиза, ни словом не упомянув о том, что сама провела бессонную ночь у моего изголовья.
– Но как вы здесь очутились, прелестное создание?
– Я здесь живу. Это мой дом.
– В таком случае, как здесь очутился я?
– Вас сюда принесли. Вы были смертельно ранены. Вы знаете, кто на вас напал?
– Нет, и даже не догадываюсь. Но мне кажется, я уже где-то слышал ваше имя.
Маркиза слегка покраснела. Видимо, догадалась о природе дошедших до меня слухов.
– Вещи не всегда такие, какими кажутся, – сказала она загадочно.
– А какие они на самом деле, эти вещи?
– Зачем вам это знать?
– Хочу оценить свои шансы.
– О ваших шансах мы поговорим в другой раз, – увильнула от ответа маркиза. – Доктор сказал, что вас не следует утомлять.
На следующее утро я пытался возобновить начатый накануне разговор, но маркиза не пожелала его продолжать. В остальном же она была по-прежнему ласкова и заботлива по отношению ко мне, с одной только разницей: она больше не брала мои лапки в свои и старалась не встречаться со мной глазами, словно опасалась, что я смогу прочесть её мысли. Иногда она улыбалась мне своей дивной улыбкой, и тогда сердце моё начинало учащённо биться по совершенно непонятной причине.
Впрочем, причина была как раз понятной, просто я сам отказывался признать, что случилось то, что не должно было произойти: я был влюблён. Я тосковал, когда она оставляла меня одного, и несколько раз даже притворно стонал, чтобы заставить её вернуться, а потом вновь с нетерпением ждал её появления, с замиранием сердца прислушиваясь к звукам за дверью: не услышу ли среди них стука её каблучков? Теперь я мог, не скрывая восхищения, любоваться её грациозными движениями, нежным изгибом шеи и отвечать улыбкой на её улыбку. В простом домашнем платье и без парика она казалась очень юной. У меня были заготовлены несколько комплиментов, с помощью которых я собирался завоевать расположение холодной красотки-маркизы, но сейчас они казались мне пошлыми и неуместными.
Не знаю, как и когда именно это произошло, но мой план дал трещину. Хотя, если подумать, он был несовершенен с самого начала, потому что не учитывал, что приводить его в действие будет живое существо, наделённое не только разумом, но и чувствами. С каждым часом мне было всё труднее видеть в маркизе врага, которого мне предстояло разоблачить и обезвредить. Меня стали терзать угрызения совести. Я чувствовал себя подлецом, который втёрся в доверие к беспомощной жертве, чтобы окончательно погубить её. Все последующие ночи я часами лежал без сна, размышляя о том, что мне делать дальше. В душе моей царил ад. "Она государственная преступница," – говорил мне рассудок. – Прекрасная, нежная, ласковая, самоотверженная, но тем не менее преступница". "Она любит тебя, – говорило мне моё сердце, – и ты, ты тоже любишь её". В конце концов я решил, что нужно довершить то, ради чего я оказался в этом гостеприимном доме, а именно раскрыть замысел маркизы, а там видно будет.
Через два дня доктор разрешил перенести меня в другую комнату, с более удобной кроватью. Маркиза предоставила в моё распоряжение свою собственную спальню. Это была красивая комната, увешанная старинными гобеленами. Единственным предметом мебели, который мог меня заинтересовать, был ореховый секретер. Я при первой же возможности заглянул в него, но не нашёл ничего, кроме стопки почтовой бумаги и нескольких письменных принадлежностей. За одним из гобеленов, занимавших всю стену, находился тайный отсек. Туда маркиза велела поставить кушетку, на которой спала, боясь оставить меня одного, хотя доктор заверил её, что самое страшное уже позади и моей жизни уже ничто не угрожает. Иногда, чтобы не утомлять меня своим постоянным присутствием, она скрывалась там и днём. Чем она там занималась, я не знаю. Может быть, вышивала или читала, или просто размышляла. За всё то время, что я жил в её доме, она ни разу никуда не выезжала и никого у себя не принимала. Чем закончилось её свидание с королём, я тоже так и не узнал. Каждый раз, когда я начинал расспрашивать её о королевском дворе и её положении в нём, маркиза переводила разговор на другую тему.