— Ничего я не пил, слышишь! Успокойся!
Но бешеная злость вскипала уже и в нём самом, в душе родилось желание броситься на Джона, как только что тот бросился на него.
В это мгновение рука Клея скользнула в карман, и мгновение спустя Шерлок увидел, как блеснуло солнце на стволе револьвера. Обеими руками Джон мучительно пытался взвести курок, но тот застыл, точно припаянный к корпусу. Обессиленному человеку было не справиться с ним.
— Ты что, совсем не в себе?! — зарычал Шерлок.
Вложив в удар всю оставшуюся силу, он выбросил вперёд правую руку, и сжатый кулак, как таран, врезался в потемневшее, перекошенное лицо Джона. Тот упал, выронив револьвер, нелепо раскинув руки.
Солнце на миг ослепило Шерлока, тот зажмурился, затем посмотрел на своего спутника. Джони лежал шагах в десяти от него, на спине, плотно зажмурив глаза. По его подбородку текла тонкая струйка крови.
«Это я сделал! — с отвращением подумал Шерлок. — Я! Но зачем? За что? Разве сегодня ночью мной самим не владело такое же безумие? Разве он виноват в том, что у меня больше воли и сил? Господи, почему он лежит так неподвижно?!»
Холмс кинулся к лежащему, тяжело опустился возле него на песок, приподнял его голову. «Дышит!» — пронеслась облегчающая, спасительная мысль. Платком Шерлок отёр кровь с губ молодого человека, затем отвинтил крышку фляги, с величайшей осторожностью налил в неё немножко воды, примерно треть того, что ещё оставалось, зажал флягу между колен и также осторожно, низко склонившись над Джоном, влил воду из крышки в его полуоткрытый рот.
Губы лежащего дрогнули, глаза приоткрылись. Он застонал, шевельнулся, потом в лице его появилось осмысленное выражение.
— Шерлок!.. — прошептал он. — Что это? Что такое со мной было?
— Ничего. Помрачение. Уже прошло, — ответил Холмс, своей тенью заслоняя голову товарища от солнца. — Полежи немножко, и пойдём.
— Ты иди. — Клей провёл языком по воспалённым губам, затем его взгляд упал на открытую флягу. — Для чего ты это? Зря. Иди один, я не дойду. Не могу.
— Нет, можешь. — Шерлок чувствовал, что у него начинает сильно кружиться голова, но подавлял головокружение, делая над собой неимоверные усилия. — Джони, ты пошёл из-за меня, со мной.
Я дойду с тобой вместе, или мы оба не дойдём. Надо идти. Тебе больно?
— Нет.
Джон вдруг улыбнулся. Его глаза ожили, он привстал.
— Кажется, пройду ещё сколько-нибудь. Эта капля воды вернула мне силы. А ты пил?
— Да, — солгал Холмс. — Тоже чуть-чуть. Там ещё осталось.
— Тогда закрой флягу.
Шерлок завинтил крышку, встал, отыскал и поднял револьвер, протянул его Джону.
— Нет, — тот покачал головой. — Оставь лучше у себя. В минуту малодушия я могу снова с собой не совладать.
— Брось! Я и секунды не верил, что ты застрелишь меня.
— Секунду не секунду, а в какой-то момент верил, не то не врезал бы мне. Возьми, пожалуйста. Я в тебя не выстрелю, а вот сам в себя, возможно, могу. Если опять станет так же паршиво!
— Ну, у тебя и мысли! Ладно, давай револьвер.
Они прошли милю или полмили, и вдруг у Клея опять началась рвота, а потом кровь хлынула из носа и рта. Он шёл, стирая её ладонью, сплёвывая, ничего не видя перед собой, потому что и в глазах его плясали кровавые круги.
Увидев, что он споткнулся и едва не упал, Шерлок подошёл и, молча взяв его исхудавшую бессильную руку, обвил вокруг своего плеча.
— Я сам! — прохрипел Джон. — Пусти!
— Меньше разговаривай! — сквозь зубы сказал Шерлок, теснее прижимая его к себе и чувствуя, как от тяжести обмякшего тела растёт боль в его собственной спине, в коленях, в плечах.
К вечеру он уже не вёл, а почти нёс на себе товарища.
Впереди показались какие-то скалы, и когда стало темнеть, беглецы дотащились до них и упали у подножия одной из скал.
Ветра не было, вокруг стояла совершенно немыслимая, мёртвая тишина. Солнце садилось в красноватую дымку, и горизонт казался размытым, будто кровь заката, стекая с неба, впитывалась в землю.
Шерлок снял с пояса флягу, открыл её и протянул товарищу:
— Пей.
Джон сделал над собой ужасное усилие и качнул головой:
— Нет. Сначала ты...
Холмс поднёс флягу к губам и спокойно вскинул голову. Но вода лишь коснулась кончика его языка, он не наклонил флягу сильнее. Его горло дрогнуло, как будто он сделал большой глоток, и вот Шерлок уже оторвал жестянку ото рта и тыльной стороной ладони отёр губы, а затем языком слизнул с руки воображаемую влагу.
Подвергнув себя этой жестокой пытке, он опять подал флягу Клею.
— Пей. До конца, всё, что осталось.