Я не был на неё обижен. Просто стало больно, что она останется одна. И Дэви не будет моим сыном.
Шерлок замолчал, глядя, как прыгают оранжевые лепестки пламени. В его глазах было столько грусти, что у Джона вдруг сжалось сердце.
— Ты что ж не договариваешь? — спросил он. — Где теперь эта женщина? Как вы расстались? Куда делся мальчик?
— Где сейчас Дэви, я не знаю, — тихо сказал Шерлок. — А Лили... Она там.
Он указал глазами вверх. Клей ахнул:
— Она умерла?! Но отчего?
В глазах Холмса вспыхнули искры и погасли. Он опять заговорил, и голос его стал сухим и горьким.
— Через два месяца после того, как я ей сделал предложение, Лилиан попросила меня купить новое одеяльце для Дэви. Удивительно, но наши отношения совершенно не изменились, дружба, что была между нами, казалось, даже окрепла. Я пошёл в магазин и возвращался оттуда в самом прекрасном настроении. Возле нашего дома стоял кэб. Издали мне показалось, что из него доносится отчаянный детский плач. Я побежал к экипажу, но он стремительно уехал. На том месте, где он стоял, я увидел на земле мохнатый оранжевый шарик... У меня всё поплыло перед глазами: такие шерстяные шарики болтались на курточке Дэви, я купил ему эту курточку к Рождеству, вместе с тёплыми башмачками. Не помню, как я взбежал по лестнице, как влетел в комнату. Лилиан лежала возле опрокинутого стула вся в крови. Ребёнка не было.
Не могу тебе передать моего ужаса.
Я разорвал платье Лили, увидел рану на груди. Я думал, она мертва, но её глаза приоткрылись, она узнала меня, улыбнулась: «Шерлок, милый, прощай!» «Кто это сделал?! — закричал я. — Скажи, кто это сделал?!» Она покачала головой. «Но я всё равно узнаю! Я достану его из-под земли!!!» И тогда она сказала через силу, на последнем дыхании: «Если ты любил меня... поклянись, что не станешь искать. Не ищи. Я хотела этого. И Дэви будет счастлив! Прощай! Я любила тебя!»
— Любила! — вскрикнул потрясённый Джон.
— Она солгала! — закричал Шерлок, стискивая руками виски, точно воспоминание пробудило в них ту жуткую боль, от которой когда-то он не мог избавиться. — Она солгала в последний свой миг, чтобы словами любви заглушить мою ярость, чтобы спасти от меня того, кого действительно любила, ту тварь, по чьему приказу и, быть может, от чьей руки она умерла! Он застрелил её, а она его спасала! Слабая женщина. Какая сила, скажи мне, сравнится с такой слабостью?
— Но за что?! За что её?! — холодея, спросил Клей.
— Чтобы забрать ребёнка, это мне было тогда уже ясно. — Шерлок отвернулся. — Должно быть, она скрывала его существование от отца, или тот до поры до времени не интересовался сыном, но вдруг захотел взять его к себе, а от любовницы избавиться. А быть может, она была не любовницей его, а женой, но тайной женой, неугодной его именитой родне, и тогда тем более он хотел уничтожить её как свидетельство необдуманного поступка юности, а ребёнка решил определить в какое-нибудь заведение, где никто не узнал бы о его происхождении. Трудно сказать.
— И ты не искал их? Не искал убийц?! — воскликнул Джон.
— Сознаюсь, нет! — глаза Шерлока вновь сверкнули и погасли. — Я успел ей поклясться, пока она ещё дышала. Потом всю жизнь раскаивался... Всю жизнь! Моя дурацкая мальчишеская честь, моя детская глупость! Больше всего я мучился мыслями о Дэви. Что, если он стал несчастным? Что, если умер?
— Или вырос негодяем среди негодяев, — добавил Джон.
— Дэвид? — Шерлок покачал головой. — Вот в это я почему-то не верю. А почему, не знаю.
— И ты даже не знаешь, кто убил её? — голос Клея дрожал.
— В её комнате были двое, — сказал Шерлок тихо. — Один стоял у окна с сигарой в руке. Курил мало, но сигара горела. Другой ходил по комнате. Тот, другой — невысокий, наверное, худощавый, он прошёл между ширмой и шкафом, не сдвинув ширмы, а там было узкое пространство. У того, кто курил, были ботинки с квадратными носками. Вот и всё. Теперь я узнал бы больше. Тогда я мог узнать всё, но я неделю метался, не зная, что делать, разрываясь между своим гневом и своей клятвой. Потом меня свалила горячка, и я пролежал три месяца и не умер только потому, что одна из тех дурных женщин, которых я так опасался, заходила ко мне ежедневно и немного ухаживала за мной. Я потом ей заплатил за это, сколько смог.