— Уймитесь! — рявкнул сержант, но отступил под таким бешеным напором. — Ни на кого я не замахивался! Сумасшедший!
Шерлок схватил Джеймса Райдера за руку и крепко её пожал:
— Спасибо, Райдер, спасибо вам! Я рад, что вы зажили по-новому, что у вас теперь всё хорошо. Я только этого и хотел. Передайте мой поклон вашей супруге. Прощайте!
— Кто это? — спросил Джон Клей, когда они уже сидели рядом в телеге, которая, скрипя и шатаясь, выезжала на неширокую разъезженную дорогу.
— Человек, который сейчас мог быть здесь, среди нас, и которого я, слава богу, вовремя догадался пожалеть! — тихо ответил Шерлок.
Днём они с Джоном немного поспали, что сделали, пользуясь случаем почти все каторжники, потом посидели немного с общей компанией возле костра, попивая «пертский кофе» и слушая оживлённую болтовню повеселевших по причине отдыха обитателей каторги, однако, когда стало темнеть, незаметно удалились, чтобы провести праздничный вечер вдвоём. У них были припасены сэкономленные за обедом две чёрные галеты и горсточка выданных по случаю праздника сероватых леденцов.
— Кофе мы принесли мало. — Заметил Клей, встряхнув жестянку. — В такой вечер надо бы посидеть подольше, тем более что, помяни моё слово, начальство и большая часть солдатни перепьются, и завтра работа начнётся как минимум на пару часов позже. Такое бывает из года в год. Схожу-ка я и притащу ещё жестяночку. У нас ведь есть запасная.
Его отсутствие затянулось, и Шерлока это начало беспокоить. Офицеры и солдаты к этому времени уже здорово напились. Пьян был и Вампир, и, увы, Джим Фридли, а значит, столкновение с ними в опустевшем лагере не предвещало ничего хорошего.
Джон, однако, вернулся и, аккуратно опустив за своей спиной циновку, подсел к столу. В жестянке, такой же, как первая, которую друзья уже наполовину опорожнили, дымился горячий «пертский кофе».
Шерлок посмотрел на своего приятеля и спросил:
— Чего ради ты ходил к офицерским домам и заглядывал в их окна? Тебя могли изловить за этим занятием и так разукрасить, что ты бы до Рождества помнил эту Пасху.
— Меня за этим занятием ещё никогда не ловили. — Самоуверенно возразил Джон. — А вот ты на кой чёрт таскался за мною следом?
— Я не выходил из хижины, — возразил Холмс.
— Ах, вот оно что...
При свете светильника Джон внимательно осмотрел себя с ног до головы и рассмеялся:
— Ну, конечно! У меня носки башмаков в красной кирпичной пыли. Из красного кирпича построены только три офицерских дома, а запачкаться я мог, только влезая на приступки окон. Верно?
— Абсолютно, — кивнул Шерлок. — А что топорщится у тебя под рубашкой?
Клей подмигнул:
— Мы — тоже люди. А сегодня праздник. Вот я и подумал...
Он вытащил из-за пазухи и водрузил на стол помятую сигарную коробку и слегка початую бутылку шотландского виски, а из кармана извлёк запечатанную плитку шоколада.
— О, Господи! — вырвалось у Шерлока. — Да ты с ума сошёл! У кого ты всё это спёр?
— У всех понемножку. — Глаза Джона озорно сияли, он явно гордился своим «рейдом». — Должны же добрые христиане делиться с ближними своими. Шерлок, дорогой мой, ну не брани меня, пожалуйста!
— А если бы ты попался? — сурово спросил Холмс, искусно пряча улыбку.
— Этого не может быть! — гордо возразил ловкач. — Второго Шерлока Холмса на Пертской каторге нет, а больше никому на свете не поймать Джона Клея.
— А помнится, однажды тебя ведь поймали и без моего участия. — Подмигнул Шерлок, взвешивая в руке принесённую Клеем бутылку. — Правда, тогда ты тут же и удрал.
— Причём так быстро, что эта поимка не в счёт! — запальчиво воскликнул Джон. — Да и вообще, она была случайностью. Кроме того, это посещение полиции меня спасло: если бы я продал своему «клиенту» фальшивые сапфиры, он бы убил меня, в этом можно не сомневаться, а откуда же мне было знать, что они ненастоящие? Такой искусной подделки я до того не видывал...
— Я читал об этом деле. — Задумчиво проговорил Холмс. — Ты украл знаменитые «глаза Венеры», которые считались самой дорогой парой драгоценных камней в Англии, возможно, даже во всей Европе, а камни эти оказались фальшивыми. Их владелец выдавал стразы за настоящие сапфиры целых двадцать лет. И поплатился за это жизнью...
Джон вдруг слегка помрачнел и нахмурился, словно слова друга пробудили в нём воспоминания, которых он не хотел. Тень сомнения появилась на его выразительном лице, будто он решал — сказать товарищу нечто важное или лучше промолчать. Но минута откровения, должно быть, ещё не пришла, и молодой человек улыбнулся: