Настасья Фетисовна догнала сына. Мальчик передал ей шомпольную винтовку и что-то шепнул на ухо. Лег за окоченевший труп мерина и положил винтовку на ребристый бок Пузана, пестуна подвинул к себе.
Лошади карателей, учуяв звереныша, перестали жевать сено, захрапели, зафыркали.
Никодим прошептал:
— Мама! Мама!.. Выводите коней по два на каждого…
Алеша забежал во двор и отвязал первую попавшуюся лошадь. Потом он нащупал повод второй, но пальцы не подчинялись ему. Трясущимися руками он не мог развязать тугого узла. Каждую секунду он ждал, что вот-вот за спиной его появится казак с обнаженной шашкой. Голова невольно втянулась в плечи. Алеша схватил повод зубами и развязал. Противный запах ворвани осел на зубах, во рту.
В воротах встретился с Настасьей Фетисовной. Снег под ногами лошадей скрипел, как показалось ему, необыкновенно громко. Одна из лошадей задела стременем за воротину, и стремя звякнуло.
Алеша вздрогнул, точно от выстрела.
— Веди по тропинке, через речку, за пихтач, — услышал он шепот Никодима.
Алеша почти бегом повел лошадей к реке, все время ощущая неприятное покалывание в спине. И только войдя в пихтач, где лежал зипун, остановился, перевел дух. В поводу у него были две крупные лошади в казацких седлах. Одна из них — с белой проточиной от челки до верхней губы.
За Настасьей Фетисовной, ведшей двух лошадей, пятясь задом к реке, шел Никодим в длинной своей шинели и рядом — куцый, горбатый пестун.
Чем ближе подходили они, тем: сильнее рвались лошади из рук Алеши. Растерявшись, он не знал, что делать. «Будь он проклят! Будь он проклят, этот медведь!» Алеша боялся, что лошади втопчут его в снег. Но подошел Никодим, подтянул подпруги у всех четырех, взял поводья трех лошадей, отвел их к пихте и привязал.
Алеша стоял на дороге и держал под уздцы низкорослую серую лошадь с круглым тавром на ляжке. Никодим накинул на голову коню зипун и рукавами крепко завязал его под шеей. Потом он подбежал к Настасье Фетисовне и взял пестуна.
— Мама, держите лошадь! Алексей, помогай! Да помогай же, Алеша!..
Алеша схватил медвежонка. Вдвоем они подтащили пестуна к дрожащей лошади.
— Не доставайся, моя животина, гадам!.. — ворчал Никодим, надрываясь с непосильно тяжелым медведем.
— Все равно упадет! Соскочит! — прошептал Алеша, но Никодим вытащил из кармана шинели два длинных ремня.
— Держи! Да не бойся, не съест тебя Бобошка, — зашипел он на Алешу.
Петлей Никодим захватил передние ноги пестуна и, перекинув ремень через луку седла, стал подтягивать упиравшегося медвежонка на спину лошади. Алеша подталкивал Бобошку сзади. Одну за другой Никодим намертво прикрутил передние лапы медвежонка к седлу.
Седельными тороками[11] и ремнями от стремян так прочно привязал и задние лапы пестуна, связав ремни под брюхом лошади, что Бобошку даже и силой нельзя было сбросить с седла.
Испуганный медвежонок верхом на испуганной лошади выглядел необычайно смешно, но всем было не до смеха.
Никодим отер потный лоб и сказал Алеше:
— Отвязывай лысанку и садись!..
Алеша взял рослого рыжего коня и вскочил в седло. Конь увидел прикрученного медвежонка на спине лошади, начал пятиться и фыркать.
— В снег! В снег сворачивай!..
Вместе с конем Алеша ухнул с дорожки в снег. Никодим подал Алеше поводья лошади с медвежонком. Настасья Фетисовна тоже села на коня. Второго привязала к седлу.
— Дожидайтесь! Я живо!..
С винтовкой в руках Никодим побежал к заимке. Вот он подошел к скотному двору, вошел в ворота, вывел лошадей за двор, в сторону реки, и стал привязывать их.
«Он сумасшедший! — мучился Алеша. — Зачем это?..»
Никодим снова вернулся во двор. Вышел он оттуда с охапкой сена и направился к избушке.
В волнении Настасья Фетисовна так поднялась на стременах, что казалось, вот-вот перекинется через голову лошади. Бледное лицо ее было мокро от пота.
— Да что же он делает там?.. — со стоном спросила вдруг она.
Но из-под крыши сеней взвился сноп огня и дыма. А Никодим обежал избушку и открыл частую стрельбу, Выпустив все пять патронов в окно, Никодим бежал уже вдоль двора. И вдруг в наступившей тишине Настасья Фетисовна и Алеша услышали душераздирающие крики:
— Кара-ул! Горим!..
В окно один за другим выскочили трое полураздетых карателей. Никодим отвязал лошадей, вскочил в седло. Но лошадь, почуяв медвежонка, закружилась, затопталась на месте и, не слушая повода, пятилась в сторону избушки. Казаки увидели мальчика и бросились к нему.