В голосе редактора слышались снисходительные и даже сочувственные нотки. Он и не думал осуждать позорное поведение Маттерна. Точно так же Сеттльмайер отнесся бы к шулеру, ловко обобравшему честных людей, но в последний момент выронившему из рукава карту и за то нещадно битому, либо к аптекарю, обличенному в продаже тананской воды под видом чудодейственного элексира, излечивающего от рака. Впрочем, ввиду возможного разоблачения Маттерна, он утратил к нему былое чувство живой симпатии. Стопроцентный американец должен выйти сухим из воды.
Так оно и произошло. Журнал «Тайм» напечатал маттерновский слезливый бред, а о том, как он попался, не появилось нигде ни строчки. Скорее всего, питтсбургский меценат позаботился закрыть рот газетам, чтобы его имени не трепали вместе с жуликом.
В Фербэнксе, однако, Маттерну показываться было рискованно. Ему грозило испытать полновесную тяжесть горняцких кулаков.
Поздним вечером в маленькой книжной лавке я повстречал двух рабочих с приисков. Одного из них я знал: он был в числе делегатов, предлагавших начать денежные сборы для организации поисков.
— Наши парни возмущены поведением Маттерна, — сказал он. — И мы просим вас не судить по его поступкам обо всех. Есть и у нас настоящие ребята, которые знают, где правда… Двое наших фербэнксских сражаются в интернациональной бригаде. Быть может, полегли уже на испанской земле за свободу трудящегося народа…
Владелец книжной лавки, немолодой, болезненный итальянец, молча кивал головой. Портреты Ленина и Сталина в алых рамочках возвышались над полками с произведениями классиков марксизма-ленинизма на английском языке. Горняки взяли у итальянца только что полученную брошюру «Конституция СССР» и свежий номер «Советская Россия сегодня». Полтораста-двести экземпляров этого журнала распродавалось в Фербэнксе. Правда о советской стране пробивалась и в американское Заполярье.
Проходили недели, но никаких следов «Н-209» обнаружить не удавалось. В Фербэнкс то и дело приходили вести, одна удивительнее другой. Американские и канадские газеты что ни день будоражили нервы читателей «достоверными сообщениями» о таинственных огнях, замеченных будто бы на побережье Ледовитого океана. Но — странное дело! — огоньки эти обладали способностью мгновенно перемещаться на расстояние многих сотен километров: в один и тот же час их видели и у мыса Барроу, и в Аклавике, и на форте Юкон… Капитан канадского экспедиционного судна «Нескопи» утверждал, что на побережье материка им замечены подозрительные огни, и газеты тотчас зашумели о «сигналах» советских летчиков. А спустя два дня те же газеты равнодушно «уточняли», что капитан «Нескопи» видел, оказывается, обыкновенные береговые маяки… Из местечка Сёркл-Хат-спрингс, в сотне миль от Фербэнкса, радист упрямо отстукивал, что два вечера подряд разные люди, в том числе и он сам, «собственными глазами видели в небе, на сравнительно большом расстоянии, какие-то огни»; они появлялись внезапно и угасали быстро, «как ракета». Кроссон полетел в тот район и исследовал странное явление: это была яркая звезда… С мыса Барроу получилось новое известие: по словам эскимосов, они были очевидцами двух сигнальных ракет, пущенных на севере со льда. Другие же эскимосы, на острове Бартер, далеко к востоку от Барроу, уверяли, что в тот же вечер слышали гул самолета…
Каким невероятным ни казался бы слух, каждое сообщение о самолете тщательно проверялось. Моя журналистская работа сводилась к ежедневной отправке небольшой корреспонденции, а главным образом — к организации поисков, устройству пунктов снабжения горючим и к ночным дежурствам на радиостанции.
Зарядили нудные осенние дожди. По вечерам разгоралось северное сияние, в небе вспыхивали, трепетно играя и разливаясь, причудливые лучи. Население Фербэнкса убывало. Возвращались на юг сезонные рабочие, последние группы туристов, незадачливые искатели приключений. Скоро в городке останется не больше трех-трех с половиной тысяч жителей.